Как пояснил ученый, Лабубу была создана гонконгским художником Касынгом Лунгом в 2015 году. Персонаж — девочка-эльф из цикла рассказов «Монстры», живущая в мифическом лесу вместе с другими вымышленными существами. Однако именно этот чудик оказался в центре внимания аудитории по всему миру.
По словам Чурилова, ключевую роль в успехе игрушки сыграли дизайнеры и маркетологи. Он отметил, что людей, независимо от возраста, привлекает необычное. Проходя мимо витрины с игрушками, даже взрослые обращают внимание на контраст между милыми ушками и злобной мордочкой. Именно сочетание доброго и агрессивного, по его словам, вызывает эмоциональный отклик и интерес у самой разной аудитории.
Искусствовед подчеркнул, что восприятие Лабубу схоже с реакцией на произведения современного искусства: они одновременно притягивают и отталкивают. Он отметил, что нарастающая популярность таких объектов часто напрямую связана с медиапокрытием — чем больше о них говорят, тем выше интерес со стороны публики.
Чурилов также связал рост популярности Лабубу с процессом инфантилизации в обществе. По его мнению, у многих взрослых усиливается тяга к детским вещам — это становится способом не забывать о собственном детстве. Он считает, что в этом нет ничего плохого: даже серьезные люди в деловых костюмах могут испытывать привязанность к игрушкам.
По этой причине, считает эксперт, не стоит запрещать подобные игрушки — будь то Лабубу, Хагги Вагги или другие персонажи, вызывающие у взрослых и детей эмоциональный отклик. Он напомнил, что когда-то столь же популярным был Чебурашка — персонаж с большим культурным «бэкграундом», начиная с книг Эдуарда Успенского и заканчивая недавним российским кинохитом.
Искусствовед также упомянул, что «Союзмультфильм» регистрирует новый бренд — «Чебубу» — на фоне внешнего сходства азиатской эльфийки с советским Чебурашкой. Однако, по его мнению, Лабубу лишена выраженной культурной основы. В основе игрушки — расчетливый коммерческий подход. По словам эксперта, финальный дизайн создавался на основе множества эскизов, а выбор окончательной версии, вероятно, происходил с участием детей, тестировавших варианты.
Он уточнил, что любые, даже незначительные изменения во внешности персонажа — например, размер глаз или форма бровей — могут существенно повлиять на эмоциональную реакцию ребенка и, как следствие, на коммерческий успех.
По мнению Чурилова, успех мультяшного «уродца» объясняется еще и тем, что современным детям свойственно воспринимать новое без предубеждений. В отличие от старшего поколения, которое чаще опирается на устоявшиеся культурные коды, дети реагируют на новизну спонтанно — игрушка для них просто игрушка.
Эксперт отметил, что подобные волны популярности — не новость. Он вспомнил и бум вокруг тамагочи в 1990-х, когда школьники с энтузиазмом заботились о виртуальных питомцах, и более ранние увлечения, вроде «морского боя» или самодельных кукол.
На Петербургском международном экономическом форуме в нынешнем году, напомнил Чурилов, Лабубу была представлена в виде сувениров с лицами российских политиков — что, по его словам, подчеркивает статус игрушки как феномена массовой культуры, интересного не только детям, но и взрослым.
Мнение студентов АлтГУ также оказалось неоднозначным. Многие из них признали популярность Лабубу, но не все отнеслись к ней положительно. Среди молодежи отношение к зубастому чудику разное. Кто-то воспринимает игрушку как «милого монстра» с забавной внешностью — мол, лапки пушистые, а улыбка будто с обложки фильма ужасов. Другие видят в этом чистый пиар и очередной тренд, навязанный соцсетями и инфлюенсерами.
Некоторые сравнивают Лабубу с Хагги Вагги, популярным несколько лет назад, и отмечают, что популярность таких игрушек — это часть коммерческого хода, особенно со стороны брендов, ориентированных на молодежь и индустрию красоты.
Есть и скептики, уверенные, что «зубастый уродец» — это просто способ отвлечься от рутины: не надо думать — просто купил, обнял и улыбаешься в ответ. А кто-то с иронией замечает, что Чебурашка был круче: «свой, советский, проверенный временем».
Читайте также
