В поисках дочки
— Наша история банальна, — с самого начала заявила Галина. — С мужем мечтали о детях, но не сложилось. У меня дочь от первого брака, однако хотелось совместного ребенка. И как-то раз мы смотрели передачу по телевизору «Пока все дома». У обоих тут же возникла мысль, что могли бы взять малыша.
— Трудно было решиться на такой шаг?
— Почему мы должны много лет делать медицинские манипуляции, надеяться, потом разочаровываться, когда есть более реальные шансы стать мамой и папой? Поняли, что нужно подготовиться, решили построить дом, чтобы было куда привести второго ребенка. Для этого надо было купить машину для поездок на стройку. В общем, на «подготовку» ушло несколько лет, и наша старшая дочь Катя незаметно выросла.
— Не все дети одинаково принимают подобные решения. Как Катя отреагировала?
— Когда мы ей сказали, Кате было 12 лет. Она нас активно поддерживала. Я бы даже сказала, обрадовалась, что будет с кем играть. Но так вышло, что, когда от подготовки перешли к делу, разница между детьми оказалось большой. И это хорошо. Поняли, что наш первый ребенок — взрослая сформировавшаяся личность, которая живет своей жизнью, а мы получили возможность прожить вторую молодость. Правда, родители восприняли эту новость без энтузиазма, хотя отговаривать не стали, сказали, что мы взрослые люди. Теперь они души во внучке не чают.
Плохие гены
— Реальный поиск как начали?
— Те чувства и эмоции, которые ты испытываешь, когда только принимаешь решение взять ребенка, с последующей реальностью не соотносятся. Тебе кажется, что все произойдет легко и быстро. Но это не так. Процесс многоступенчатый и растянут во времени. И только уверенные в решении люди доходят до конца. Я была наивная. (Улыбается.) Позвонила в конкретное учреждение, рассказала все, спросила, можно ли прийти, поработать в качестве волонтера. Думала, заодно выберу себе кого-нибудь. Мне отказали, сказав, что познакомят с детьми только при наличии направления.
Потом мы сделали все документы, обошли врачей, опека приходила домой, смотрела на условия проживания. Еще прошли обучение в школе приемных родителей (включает в себя медицинскую часть, юридическую и вопросы психологии. — «МК»). Это обязательно.
— Сложно было?
— За жилищные условия не переживали: старались же! Но мы начитались информации о том, что будет приходить опека и заглядывать в холодильники, смотреть, как заправляется постель. Это все глупости. Такое только в кино бывает.
Потом, когда собрали документы, нужно было прийти в опеку на заседание комиссии. Мы уже были на заключительном этапе, и нас спрашивали: «А, вы не передумаете?», «У вас же есть ребенок, зачем вам еще проблемы?» Это было странно, потому что если мы дошли до этой комиссии, то, естественно, не раз задавались этими вопросами и сами же отвечали на них.
— Раз уж вы заговорили об этом... Самый распространенный стереотип или страх, что дети пойдут по стопам биологических родителей, которые, как правило, не самые добропорядочные люди и любители «употребить». Вас этот момент не смущал?
— Сначала было страшно, признаюсь. Не от того, что ребенок не будет поддаваться воспитанию. Меня беспокоила мысль, насколько сильно травмирована психика у ребенка, пережившего такую утрату: отсутствие матери, семьи, заботы. Смогу ли я отогреть такое сердечко и доказать, что жизнь другая. Нам говорили: «Вы понимаете, что «нормальные» матери не бросают детей? И, соответственно, раз у него мать была такая-то, то, скорее всего, ребенок в будущем повторит ее судьбу».
Мое же мнение такое, что не все, но очень многое зависит от среды, в которой растет ребенок. И от мотивации, по которой было принято решение стать приемным родителем.
«Детей нет»
— Но после всех этих бюрократических нюансов наступает радость встречи?
— Не так быстро. Наша семья и еще много знакомых, также решивших взять малыша, столкнулись с тем, что в Барнауле сложно найти ребенка. Когда ты с заветной бумажкой приходишь в опеку в радостном предвкушении, тебе говорят: «Детей нет». Оказывается, что очень многие ребятишки серьезно больны, на часть из них уже подписано согласие на усыновление другими людьми, либо у них нет статуса отказника, который позволяет попасть в семью.
— И дальше что?
— Мы поехали по городам и селам. Были даже в Новосибирске. Рвались к заветной цели самостоятельно, вопреки и наперекор. В дома ребенка просто так не попасть, поэтому мы оставляли контакты в иногородних органах опеки, просили очень: «Пожалуйста, если хоть кто-нибудь найдется, позвоните».
— И где вы все-таки нашли дочь?
— Как ни странно, в Барнауле. Увидев ее фото в Федеральном банке данных детей-сирот, мы захотели познакомиться с малышкой. Это был первый ребенок, которого мы посмотрели. Нам принесли крошечную заспанную девочку, на лбу у которой отпечаталась игрушка. Она казалась маленькой и несчастной. Ей было 10 месяцев. Мы подержали дочку на руках пять минут, и ее унесли. Но нам хватило и этого времени, чтобы принять судьбоносное решение…
Были озвучены некоторые диагнозы, которые несведущему человеку могли показаться страшным приговором. Но подготовка в школе приемных родителей дала о себе знать. И в этот же день нами было подписано согласие на нашу долгожданную дочку.
— Как скоро девочка оказалась дома?
— Мы тут же поехали в опеку и думали, что в ближайшие дни заберем дочь. Оказалось, все не так. Мы ждали больше недели, пока органы опеки получали отказ от всех родственников. Дни тянулись бесконечно. Казалось, что это месяцы утерянной жизни. Жизни без семьи. Когда наконец все формальности были улажены, а бумаги подписаны, тут же кинулись забирать дочь домой. Но узнали, что сразу ребенка забрать нельзя: «Сегодня поздно, и нам ее нужно снять с довольствия». (Смеется.) Эту фразу я часто-часто вспоминаю.
Когда она прожила у нас две недели, у нее случился день рождения. Мы купили торт с героями мультиков и одной свечкой. Она долго смотрела на него, потом попросила корочку хлеба и грызла ее весь праздник с большим удовольствием. Аппетит у ребенка был отменный. Первое время она ела все и в больших количествах. А позже стала привередлива в еде.
— Вы взяли ее, несмотря на серьезные диагнозы?
— Врожденный порок сердца на самом деле оказался самым легким из возможных его форм. А с анемией легче бороться прогулками на свежем воздухе и домашней едой.
Своя, родная
— То есть те проблемы, которые страшат кандидатов в родители, вас обошли стороной?
— Мы прошли хороший курс подготовки в школе приемных родителей «День аиста». Это очень помогло. Кроме глубоких теоретических знаний, у нас была возможность пообщаться с приемными родителями и их детьми. Задавать волнующие вопросы и участвовать в практических занятиях.
К примеру, мы примеряли на себя роль приемного ребенка. Во время таких упражнений взрослым становится понятно, почему травмированная психика ребенка проявляет себя так, а не иначе. Например, если он раскачивается из стороны в сторону, то себя успокаивает, как почти все дети из детских домов. Это никак не связано с психическими проблемами.
— Тайны из того, что Арина не ваша биологическая дочь, вы не делаете?
— Мы сделали фото здания, из которого забрали дочь, и вложили в ее личный альбом. Там описан момент нашей первой встречи. И мы говорим ей, что сначала она жила в этом домике, а мы ее долго искали. И как только нашли, сразу же забрали домой. Эту историю она слышала много раз и теперь рассказывает сама: «Я когда была маленькая жила в домике, а потом стала большая и живу в доме». То есть для нее уже не секрет, что она не всегда была с нами. Сейчас ей почти три года, и кажется, что мы вместе были с самого начала.
— Что бы вы посоветовали тем, кто планирует взять ребенка, но сомневается?
— Самое действенное — пообщаться с семьями, которые уже нашли малышей. Это сразу закроет все волнующие вопросы.
Лариса Багина, начальник отдела специального образования, опеки и попечительства Министерства образования и науки Алтайского края:
«Граждане, изъявившие желание стать опекунами и попечителями, и волонтеры —это не одно и то же. В учреждениях работают волонтеры, и их главная цель — оказание содействия в социализации детей. С ними мы работаем на проектной основе, как правило, длительное время. У людей, которые хотят взять ребенка, цели другие, и федеральным законодательством четко прописаны требования и процедура подбора для них ребенка. Малыша можно увидеть после получения заключений о возможности быть опекуном, попечителем или усыновителем и заключения на знакомство с ним.
Кроме того, согласно федеральному законодательству органы опеки обязаны знакомить кандидатов со всеми материалами, которые находятся в личном деле ребенка. Специалисты стараются рассказывать обратившимся о состоянии ребенка на основании всех имеющихся медицинских документов. Что касается именно заболеваний, то, к сожалению, у нас были случаи, когда люди отказывались от детей, ссылаясь на то, что им не рассказали всего о заболеваниях, поэтому мы поддерживаем позицию специалистов по опеке и попечительству подробно информировать потенциальных родителей об актуальном состоянии развития ребенка.
По поводу того, что маленьких детей для усыновления мало. Большинство людей старается взять в семью малышей до трех лет, причем желательно девочек. В региональном банке 80% детей — подростки от 10 до 18 лет, от 0 до 5 — всего 50 человек».