Менеджмент позапрошлого столетия
Многие слышали о сереброплавильном заводе в Барнауле, но мало кто знает, что у него был и «младший брат» в Павловске. Такое предприятие работало в полусотне километров от краевой столицы с 1764 по 1893 год. Отмена крепостного права в 1861 году внесла существенные коррективы в рентабельность производства серебра, логистику, поставки сырья, кадровую политику, ценообразование. К тому же понизились мировые цены на драгоценный металл в связи с бумом его добычи в Латинской Америке. В 1892 году решено ликвидировать сереброплавильное производство на Алтае. 22 марта 1893 года Министерство Императорского двора приняло решение о закрытии Барнаульского, Павловского, Локтевского и Змеиногорского заводов. Мастеровые, служащие завода, вспомогательный персонал были уволены.
Но за 150 лет до этих событий, в XVIII–XIX веках, серебро — драгоценный и важный металл, во многом определявший внешнюю политику Российской империи, перевооружение армии, торговлю, строительство боевых кораблей и так далее. Обычно Императорский кабинет назначал на должность руководителей Павловского завода работников в зрелом возрасте. Требовалась не только работоспособность, но и высокие моральные качества управляющего. Это добрые и ровные семейные отношения, набожность, трезвый образ жизни, скромность в быту, безусловное выполнение распоряжений вышестоящего начальства, «дабы здоров был и не выказывал свои болячки», требовательность к подчиненным, любовь и вера «царю-батюшке»... Сословие, национальность, вероисповедание не играло большой роли. Среди этих 22 фамилий как столбовые дворяне, так и дети разночинцев, мастеровых, солдат. По национальности: саксонцы, шведы, пруссаки; по вероисповеданию: православные, лютеране, католики.
«Первые управляющие самоучки — с большим производственным опытом, природной сметкой, не сильно грамотные, суровые и бескомпромиссные под стать веку, — рассказывает Александр Коленько. — И форменная одежда соответствовала: тяжелые и высокие кожаные ботфорты, длиннополый суконный мундир, парик, треуголка со шпагой. Последние же с высшим горным образованием, знанием иностранных языков, повидавшие европейские города и столицы, в серых тужурках и легких востроносых штиблетах, но такие же требовательные. Работа на заводе тысяч мастеровых, десятков тысяч приписных крестьян, сотен офицеров и среднего персонала неотъемлемо связана с работой двух десятков управляющих заводов — мозгового центра и жесткой, порой даже жестокой руки. Хотелось узнать судьбу хотя бы одного из них. Что он сделал для завода, поселка, рабочих? Кропотливое дело: по завитушкам выцветших чернил на желтой от времени архивной бумаге проследить год за годом биографию человека, ушедшего 150 лет назад. Кропотливое, но интересное. Кроме того, использовались исследования ученых-историков как нынешних, так и прошлых веков, справочники, отчеты заводских контор, рудников; даже художественные произведения на историческую тему. Но мало найти, прочитать, важно узнать суть, правду — сравнить различные источники друг с другом».
Лично залез в печь
Карл Вецель родился в 1777 году в Саксонии в семье горнорабочего. В семье было еще два брата, впоследствии горные офицеры. Оба начинали свою карьеру на Салаирском руднике: Александр — старшим чертежником в конторе, Христиан — казначеем. Семья переехала в Россию в 1783 году. В возрасте 13 лет Карла устроили маркшейдерским учеником, производить съемку подземных выработок на рудниках, с «подобающим окладным жалованьем 12 рублев за год». В 17 лет, 1 сентября 1794 года, Карл Христианович принял подданство Российской империи. Место службы — Салаирский рудник.
Горные офицеры долго на одном месте не задерживались, и в марте 1803 года Вецеля перевели на Павловский горный завод «приставом надворных плавиленных работ». В эти годы шла модернизация печей всех Колывано-Воскресенских заводов, в том числе и Павловского. К концу XVIII — началу XIX века Змеевский рудник стал выдавать руду с более низким содержанием серебра, или, как тогда писали, «убогую руду». Прошли те благословенные времена, когда руда, содержащая меньше трех золотников серебра в пуде, считалась невыгодной и шла в отвал. Колывано-Воскресенские заводы резко понижали выплавку серебра. Начались поиски выхода из ситуации. Среди алтайских горняков считалось: за счет уменьшения потерь при плавках можно значительно повысить выход серебра из руды.
Изначально все годы дутье в плавильные печи осуществлялось клинчатыми мехами, каждая печь имела двое мехов, работающих в два такта. Одни вдували воздух в печь, другие — только вбирали его в себя. Когда-то передовая технология устарела, Императорский кабинет требовал большего количества проплавленных руд.
26-летний Вецель в ходе испытаний с немецкой дотошностью фиксировал на многочисленных плавках старых и новых шихтных печей. Где равномернее дутье и когда происходит максимальный подъем и поддержание высокой температуры в печах, старых или полувысоких, на которое время. Из какого рудника руда и какой плавкости, сколько заложено в печах флюсов, количество дневных и ночных смен, время выхода продукции. На фабрике было несколько стеклянных песочных часов, по ним определяли время. Новые печи показали лучшие результаты по времени плавки, по объему продукции, угару серебра.
Карл Вецель нашел в архиве завода рукописные записи прошлых руководителей об экспериментах 1796 года. Вместе с помощниками они внимательно их проштудировали, решив разделить температурный режим печей на шесть степеней, а в конце каждой производить пробу в лаборатории, определяя «выгодную» температуру. Этот первый «научный труд» о ходе экспериментов на Павловском заводе сохранился, находится в краевом архиве.
«Третья плавильная печь, непривычно высокая, отставала от графика плавок от других печей на полсуток, чадила, утробно гудела, и перед выпуском верблея тряслась в последние две плавки, словно больной в заводском госпитале от падучей, — рассказывает Александр Коленько. — И угар серебра больше золотника на пуд руды. Вецель приказал больше печь не загружать, проверить внутреннюю камеру. Наутро, когда собрался персонал, он молча взял влажный суконный балахон с колпаком, натянул все на себя и сказал «Сам. Дай Бог». Под недоуменные взгляды полез в черную пасть печи. Тесно там, сухо, жарко, мрак. Прокаленный удушливый воздух вскоре стал давить грудь, сажа колола и забивала глаза и нос. Слюни, которыми вдруг обильно наполнился рот, он начал часто-часто глотать, были горькие. Стоя на ногах, медленно ощупывал дюйм за дюймом шершавые, в настылах от расплавленных флюсов стены печи. В голове мелькнуло: поторопился, печь еще недостаточно остыла. Стараясь глубоко не дышать, нашел раскрошившиеся четыре кирпича, на дне печи валялись их расплавившиеся остатки, а пятый кирпич на противоположной стороне, раскрошившись наполовину, торчал из стены… Медленно, при помощи работников, вылез из жерла печи, в полузабытье, черный, не сразу почувствовал боль на лице, шее, руках от ожогов».
Замена старых печей на полувысокие шахтные печи с «учреждением большего дутья» оказалась наиболее эффективным и дешевым решением проблемы «умножительной расплавки руды».
Знак отличия
К началу XIX века основной поставщик руды на Павловский завод Змеевский рудник «количеством серебра в рудах оскудел», возросла добыча салаирской руды. Вецеля как исполнительного и добросовестного работника командировали на Салаирский рудник. Командировка затянулась на восемь лет. За эту работу Карлу Христиановичу пожаловали различные чины. В 1816 году его отрядили для организации работ в Сухаринских железных рудниках, где по октябрь месяц занимался разведкой рудных приисков. В 1817 году Вецелем открыто месторождение серебра и свинца по течению реки Мантобаш.
Но сделаем небольшое отступление. В самом, пожалуй, первом исследовании об управлении горными заводами и рудниками империи шотландский инженер, живший в России в течение 1786 года, Чарльз Гаскойн писал: «многочисленные горные заводы, в России состоящие, основаны на воинских правилах. Они управляются чиновниками, которых единственное поощрение состоит в повышении чина».
«Несомненно, в то далекое время, когда человек вращался в узком кругу работы, семьи, без развлечений, хотя и часто переезжал с одного места на другое, повышение в чине было радостное событие, а если на мундире появлялся орден — предмету гордости не было предела, кавалер, — продолжает Александр Коленько. — Императорский кабинет строго следил, чтобы горные офицеры долгое время не оставались в одном чине, поощрений было мало, да еще холодная Сибирь, а это один из основных факторов, стимулирующих службу».
При возвращении каравана в июле 1819 года Карл Вецель «определен в должность бергмейстера при Змеевском руднике и присутствующим в тамошнем конторе». В ноябре 1823 года переведен присутствующим в Салаирскую контору по экономической части, в марте 1826 года — «особое поручение для осмотра дорог по трактам Колыванского ведомства, ревизии дорожных станцов».
22 августа 1829 года Карл Христианович «всемилостивейше пожалован знаком отличия за 25-летнюю беспорочную в обер-офицерских чинах службу». В ноябре 1829 года Вецеля направили на Зыряновский рудник, где ему поручили организовать более интенсивную добычу и отправку руды на заводы. С 15 марта 1830 года работает в прежней должности помощника управляющего Сузунским заводом.
Возвращение в Павловск
С 30 апреля 1830 года произошло назначение Карла Христиановича на должность управляющего Павловским сереброплавильным заводом.
«Он вновь в Павловске, уже не молод, 53 года, погрузнел, глубже и отчетливей стали складки у губ, немногословен, если говорил — то веско, требовательно-жесткий, с легким акцентом, с работы из офицеров уходил «последним» — был «неусыпен в службе, чужд сребролюбия», — говорит Александр Коленько.
Назначение Карла Вецеля на Павловский сереброплавильный завод совпало, когда все Колыванские заводы передали на баланс министерству финансов. После ревизии выяснилось, что капитальные ремонты заводов не проводили с момента основания. Был выделен один миллион рублей. Деревянные здания, корпуса обветшали, пруды заилились, водоспусковые колеса требовали основательного ремонта, реконструкции. Одним из первых распоряжений нового управляющего Павловским заводом было строить большой кирпичный завод. Через два месяца он был построен, начал выдавать продукцию. Перестройка производственных корпусов, зданий в большей мере связана с Карлом Вецелем.
Если в первый период работы К. Вецеля на заводе трудилось 693 мастеровых, то к 1830 году 1192 человека. Поселок значительно расширился. С 1825 года рабочим завода провиант выдавался бесплатно: два пуда работнику, полтора — подростку. Кроме того, работникам выдавали мясо. Карл Христианович настоял, чтобы в Павловске начали выращивать картофель. Первые клубни привозили из европейской части страны.
«Если в 1829 году завод выплавил 143 пуда серебра, то в 1830-м — 169, 1831-м — 217 пудов. Умел поставить дело уже многоопытный саксонец, подданный Российской империи, — уточняет Александр Коленько. — Но мало того, с 19 апреля 1833 года он совмещал еще должность пристава монетного двора Сузунского завода. Три дня в Сузуне, четыре в Павловске, и наоборот. Читая и анализируя документы тех лет, складывается убеждение, что Карл Вецель был человеком большой энергии и трудоспособности, никогда не сомневающийся, не оглядывающийся назад, жесткий руководитель, педантичный и скрупулезный до мелочей, что касалось работы».
22 августа 1833 года Карлу Вецелю пожалован знак отличия «беспорочной службы за 30 лет». Вместе с этим по заслугам была оценена и его работа в 1830–1833 годах: «За излишне выплавленное при Колывано-Воскресенских заводах в 1831,1832,1833 годах против положения серебро по расчету выданы денежные награждения по должности управляющего Павловским сереброплавильным и помощника управляющего Сузунским серебро- и медеплавильным заводами и пристава монетного двора».
Работа на Колыванском камнерезном заводе
В октябре 1834 года Вецеля направили уже второй раз на Салаирский рудник приставом чертежни, где он начинал свою работу в далеком 1790 году маркшейдерским учеником. По прибытии на старое-новое место работы Карла Христиановича застала радостная весть о награждении орденом святой Анны III степени.
Довольно редкий случай награждения управляющего заводом орденом; за этим последовала не только гордая приставка перед фамилией «кавалер», но большой почет и уважение. Горных офицеров награждали довольно редко, самых достойных.
Далее шли новые назначения, 10 марта 1835 года определен презусом Змеиногорской комиссии военного суда. 31 марта 1836 года Карл Вецель, уже обер-геттенфервальтер, назначен на должность управляющего Колыванской шлифовальной фабрикой. Ныне это знаменитый Колыванский камнерезный завод в селе Курья Алтайского края.
«Возможно, назначение Карла Вецеля управляющим Колыванской шлифовальной фабрикой застало врасплох, — считает Александр Коленько. — Не то что 59 лет, он еще полон сил и энергии, и о пенсии даже думать не хотел… Карл Христианович отлично знал рудное и плавильное дело, руководил большими коллективами, бывал в экспедициях, мог начертить любой сложный чертеж, рассказать, как «печатают» монеты и сколько меди и серебра в сузунской монете любого достоинства. А здесь камни, хоть и красивые...»
На момент назначения Вецеля в фабричном селе находилось 392 дома, каменная церковь Воскресения Христова, соляной и хлебный магазины, проживало 1820 человек обоего пола. Фабрика владела 672 десятинами земли.
Алтайский писатель Николай Савельев так написал о том периоде: «В должности управляющего Колыванской шлифовальной фабрикой в полной мере раскрылся его талант руководителя. Карл Христианович увеличил штат фабрики, добился увеличения финансирования, поощрял трудовые династии, наладил связь с другими камнерезными фабриками, ввел полицейское подразделение, было открыто частное училище».
Продукция фабрики сначала шла на Урал, где был перевалочный пункт. «Транспортировка готовых изделий Колыванской фабрики до Екатеринбурга занимала 36–38 суток на лошадях; далее «реками и каналами» до Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. В Екатеринбурге колыванские изделия хранили до вскрытия рек ото льда, проводилось их освидетельствование, упаковка и транспортировка вместе с екатеринбургскими и горнощитскими изделиями», — отмечает Александр Коленько.
Карл Вецель в первые месяцы работы сделал анализ деятельности фабрики. До 1822 года был сильный рост размеров каждого вида изделия. Почти в три раза возросли размеры ваз и чаш, а колонны делали в шесть раз больше. Был построен в 1820 году даже специальный корпус для «Колоссальных вещей». Но затем вазы стали делать меньше по размерам, как и колонны. Фабрика попала в зависимость от каменоломен, и механизация процессов изготовления крупных вещей в целом себя исчерпала. Новый управляющий фабрикой решил не заниматься «колоссальными вещами», а уникальный монолит, найденный в 1829 году, начатый обрабатываться, доделать. Это была будущая «Царица ваз». По ней окончательно завершили работу в 1943 году. Для сухопутных перевозок под нее запрягали от 120 до 160 лошадей.
За «царский» период существования завода изготовлено более 250 изделий — больших и малых ваз, десятки торшеров, колонн, каминов, треножников, более мелких изделий. Около четверти из них, когда управляющим был Карл Вецель. На фабрике делали не только каменные чаши и колонны. Изготавливали карнизы и камины для петербургских дворцов. Были и небольшие заказы вроде чернильниц. В 1837 году Карлу жалован орден святой Анны II степени.
* * *
Карл Христианович Вецель прожил долгую для того времени жизнь. Воспитал пять сыновей и четыре дочери. В эти годы уместилось его становление как разностороннего специалиста, причем без всяких «университетов», продвижение по службе, рождение детей, многочисленные служебные перемещения, длительные командировки, учеба сыновей, свадьбы дочерей, смерть старшего сына. И наконец, Колыванская шлифовальная фабрика, где он проработал больше всего и дольше других руководителей — 17 лет.
«Самый награждаемый во всем горном округе: четыре ордена, — подчеркивает Александр Коленько. — Человек необычного трудолюбия, острого ума, всегда работавший на конечный хороший результат, он патологически не мог терпеть лентяев, пьяниц, небрежности в работе. Да, был суров и педантичен. Но стоит ли за это осуждать? Совсем не разумно в нынешнее время судить, что было 200 лет назад. Это совсем другой мир, ушедший в историю нашего края. На «Царице ваз» Карл Вецель запретил выбивать свою фамилию и имена других офицеров. На ней указаны только фамилии мастеров. Из всего написанного, из его жизни вытекает беспорочность в виде серебряного знака, который ценился выше иного ордена. 22 августа 1849 года обер-бергмейстеру VII класса Карлу Вецелю вручили седьмой для него знак отличия за беспорочность службы в течение 45 лет. Шесть предыдущих с гордостью носили на мундирах более молодые коллеги, как было положено по закону. Управляющему Колыванской шлифовальной фабрикой оставалось жить четыре года, но многое еще будет сделано».
