«Не верь, не бойся, не проси»
«Психология мне еще со школы нравилась. Она безгранична. Однако к этой профессии нужно помимо интереса иметь предрасположенность, а именно желание помогать людям», — говорит Вадим Александрович.
Стать ближе к людям он смог в апреле 2000 года, его назначили начальником отряда. А в октябре 2007-го ему предложили должность начальника психологической лаборатории, где он служит по сей день.
«Любая работа с осужденными, будь ты начальник отряда или психолог, — очень не простая. Лично мне помогает стойкий характер, спортивное прошлое и служба в воздушно-десантных войсках, — рассказывает Вадим Александрович. — Есть такое выражение «Не верь, не бойся, не проси» — оно как раз применимо для работы с осужденными. Любую информацию, поступающую от осужденных, особенно в личных беседах, нужно перепроверять. Ведь это может быть обычной провокацией. С ними нельзя проявлять слабость, что часто бывает у молодых сотрудников. Если в глазах сотрудника осужденный увидит страх, он обязательно расскажет об этом другим. Даже если страх присутствует, сотрудник должен его глубоко спрятать. Нельзя просить осужденных о чем-либо, как и оказывать им одолжения. Начинается все с малого: чай, сигареты, шоколадка... Заканчивается, как правило, взяткой за ту же положительную характеристику для условно-досрочного освобождения».
Важна эмпатия
Что касается именно психологической работы, как считает сам Вадим Александрович, здесь никуда без эмпатии, сочувствия и сопереживания. Пусть перед тобой даже преступник.
«Если осужденный почувствовал неискренность, хоть каплю безразличия от психолога, он не раскроется и не пойдет на контакт, — утверждает подполковник Паксеев. — Поэтому они для меня не преступники, а прежде всего люди. В момент психологической работы мы — команда. Когда осужденный делится со мной проблемой, я не стараюсь взять его за руку и привести к решению. Я подсказываю ему так, чтобы он сам увидел выход из этой ситуации. Я проводник, и мы вместе идем к решению — к свету. И тогда у осужденного откладывается в памяти сам процесс работы над своей проблемой, над ошибками».
Если говорить о сочувствии человеческом, а не рабочем, Вадим Паксеев признается, что из десятков тысяч прошедших за период его службы осужденных, по-настоящему было жалко афганцев:
«Они столько воевали, живые остались. Потом бутылка, драка — и в тюрьму. У них статьи стандартные — причинение тяжких телесных и убийства. В колонии они люди волевые, у осужденных пользуются уважением.
Есть и кардинально противоположные личности. Мы же изучаем личные дела осужденных, знаем, кто и за что здесь. Содержится у нас наказание один гражданин. Ему 57 лет. Неоднократно судим. Сейчас отбывает наказание за то, что в течение четырех лет насиловал свою внучку. Если по-человечески, какое у меня к нему должно быть отношение?! А мы должны ему психологическую помощь оказывать...».
От индивидуальных бесед — до песочной терапии
В целом, по словам Вадима Александровича, наиболее острые задачи психологической службы колонии — предотвращение суицидов и конфликтов среди осужденных. Для этого психологи используют разные формы работы: групповые тренинги и индивидуальные беседы, песочную и арт-терапию, работу с ассоциативными картами, психодиагностику и прочее.
«Мне больше всего нравится индивидуальная психокоррекция, — делится Вадим Паксеев, — По программе Psychometric Expert среднее время на такую беседу — 30-45 минут. Но, бывает, осужденные приходят из карантина. Это те, кого только этапировали в колонию. Они попали в другую среду — в заключение, у них состояние страха, стресса, депрессии. С ними на индивидуальную психокоррекцию уходит до двух часов, а то и больше. Если я начинаю работу с осужденным, я не могу отпустить его из кабинета, до конца не разобравшись. Надо вникнуть во все проблемы и, что важно, дальше осуществлять его психологическое сопровождение».
Обычно прибывшие осужденные находятся в состоянии фрустрации. Это легкая неудовлетворенность. Потому что они в полном объеме не могут удовлетворять все свои потребности, как было на свободе. Это понятно, в колонии есть свои ограничения, определенный режим, правила внутреннего распорядка. Также у них может возникать внутренний конфликт с сами собой. Когда им нужно делать то, что не хочется, но предусмотрено законом. Их учат менять отношение к ситуации. В дальнейшем они адаптируются.
Помимо плановых занятий, лекций, осужденные могут обратиться к психологу по заявлению. Бывает, хочется им обсудить насущные проблемы: супруга на развод подает, дома сын отказывается в школу ходить, говорит наш собеседник. Также обращаются оперативники-цензоры. В письмах находят информацию, которая может нанести вред психике осужденного. Во время телефонных разговоров осужденному могут что-то сообщить. Тогда уже начальники отрядов, которые контролируют их переговоры, выходят на связь с психологами. Врачеватели душ сразу подключаются и оказывают психологическую поддержку.
«Недавно ситуация была. Осужденному мама в письме написала, что у него умер дед, и сестра тяжело заболела. А он, такой весельчак по характеру, расплакался у меня в кабинете, когда читал. Проводили с ним работу, — рассказывает подполковник Паксеев. — Как-то одному осужденному сообщили, что у него младший брат на воле совершил суицид. У него очень тяжелое депрессивное состояние было. Каждый день на протяжении трех недель я с ним работал. Ничего, пережили это все, не сорвался ни на ком, не нарушил правила внутреннего распорядка. Сейчас этот осужденный к условно-досрочному освобождению готовится».
«Не смотрю фильмы про тюрьму и не читаю книги»
Подполковник Паксеев очень любит читать. Но предпочитает исключительно литературу по психологии или классику. Книги, а также фильмы про тюрьму не воспринимает.
«То, что реально происходит в зоне и описывается в книгах, показывается в кино, процентов на 40 не соответствует действительности. Я не смотрю фильмы про тюрьму, не читаю такие книги. Только «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына прочитал. И то у меня к нему двойственное отношение. Не знаю, насколько там все правдоподобно, — рассуждает Вадим Александрович. — В кино и книгах сотрудников УИС, как правило, показывают малообразованными, корыстными. В действительности это не так. По нашему учреждению могу точно сказать: у нас много порядочных сотрудников, образованных, начитанных, интеллектуально развитых. Взять наш коллектив психологов — все профессионалы своего дела. Да, как говорится, ремесло у нас окаянное. Мы работаем с людьми, лишенными свободы. Есть аура в колонии своя негативная — решетки, замки, колючая проволока, осужденные, вышки с автоматчиками. Поэтому сотрудники в большинстве своем строгие. А по-другому здесь никак».
Чтобы не возникало профессиональной деформации, психологи рекомендуют раз в пять лет менять вид деятельности или что-то в профессии. У девушек с этим проще, можно уйти в декрет. Но если в работе все устраивает и не хочется ничего менять, Вадим Паксеев советует найти какое-то увлечения вне работы.
«Помогает спорт, поездки с семьей или друзьями на природу. Как переключаюсь я? Переодеваюсь. В форме домой я не приезжаю. Снимаю на работе камуфляж, и вместе с ним все дела, задачи. И оставляю в своем кабинете, не несу домой. Сотрудникам, если на машине едут со службы, советую припарковать машину за пару остановок до дома и прогуляться пешком. Так сказать, проветрить голову. Не хочется далеко идти, просто зайди в магазин, осмотрись, что-то купи. Накопился негатив — иди в спортивный зал, у нас здесь есть для сотрудников. На час позже приедешь домой, но уже в другом настроении».
