«Бабушки — наша чума»
Полтора года назад с началом пандемии нашу подстанцию перепрофилировали под обслуживание ковидных больных. С этого времени рабочий день фельдшера начинается в семь утра, когда он приходит на работу, сменяет предыдущую бригаду, принимает вещи, садится в машину скорой и выезжает на вызовы. На подстанцию мы заезжаем всего два раза – в три часа дня на условный обед и обработку машины. На это нам дается час: полчаса на обработку машины, столько же – на прием пищи. То же самое повторяется вечером. И так работаем до утра следующего дня. Принимаешь вызов, утверждаешь его, едешь по адресу — и так целые сутки. График работы на скорой – сутки через двое/трое; сутки через сутки. Последние полтора года мы совершенно не отдыхаем. Работаем без права на сон.
Когда поступает вызов, водитель, помощник (если есть) одеваются в экипировку и мы выезжаем. Любого больного взять в машину мы не можем, не осмотрев. Поэтому сначала слушаем пациента, пишем кардиограмму, измеряем сатурацию, давление. После – уже принимаем решение о госпитализации, либо же оставляем его дома. Обязательно после госпитализации мы дезинфицируем салон. Отмечаем на планшете, что свободны – и едем на следующий вызов.
Экипировка у фельдшера такая же, как у врачей в стационаре: комбинезон, очки, респиратор, две пары перчаток. В такой «одежде» мы работаем шесть часов. Сходить в туалет в экипировке возможности нет, поэтому перед выходом на работу больше одной кружки кофе выпить не могу. Летом с этим дела обстоят проще, так как все выходит с потом. Человек ко всему привыкает, в том числе, и к таким неудобствам.
Количество вызовов, поступающих к нам, зашкаливает. Оперативный отдел фильтрует самые неотложные. Если будет стоять выбор между кардиологическим больным и пациентом с температурой 37, конечно, мы в первую очередь поедем к первому. На «уличные» случаи мы также выезжаем сразу же.
Ложные вызовы также случаются часто. Помню, как-то позвонил мужчина, сказал, что на улице лежит человек. Вызывал скорую и уехал. А «лежачий» уже встал и пошел по своим делам. Мы приезжаем на место, а там никого нет.
Вообще у нас на станции есть группа постоянных «клиентов». Они могут вызывать скорую каждый день, поэтому каждого из них мы знаем в лицо. К примеру, у нас есть пациент с паническими атаками. Мужчине 32 года, каждую ночь у него появляется страх смерти и он звонит в скорую по несколько раз. Помочь ему, конечно, ничем не можем. Пишем кардиограмму, измеряем давление, разговариваем, успокаиваем и уезжаем. Но на разговоры и сострадание у нас времени особо нет. Людей, нуждающихся в помощи, очень много. Каждого принять в сердце невозможно.
Бабушки – это наша отдельная чума. Среди них много тех, кому хочется внимания или просто поговорить. Отказать в вызове мы не имеем права, и они этим сознательно пользуются. А «радиус» обслуживания нашей станции большой – более ста километров: весь Барнаул, часть Первомайского и Павловского районов.
«А вдруг я умру?»
Каждую смену мы сталкиваемся с пациентами, которые отказываются от госпитализации, несмотря на то, что к этому есть все показания. Чем отличается работа фельдшера от врача в стационаре? Здесь ты один на один с пациентом, его родственниками, на его территории, которые хотят установить свои правила. Пример: мы приехали к больному, у него прекрасные показатели, давление, сатурация, но он начал настаивать на госпитализации, угрожать жалобами в министерство. «А вдруг я умру» – это вообще излюбленная всеми фраза. А есть люди, которых наоборот нужно уговаривать на госпитализацию. Мы говорим: «вы понимаете, что у вас низкая сатурация?». А он – ни в какую. Приходится как-то объяснять.
Фразу «почему вы так долго едете?» мы слышим каждый день. Пытаемся объяснять, что вызовов много, есть другие люди, которым тоже нужна помощь. Но всем хочется, чтобы трубку положили, а мы уже стояли под дверью. Есть и те, кто говорят спасибо, пытаются нас пожалеть, мол, «как вы бедненькие в костюмах этих ходите». Бывает, нас даже вознаграждают шоколадками и конфетами. Причем благодарят не обязательно за спасение жизни, а, к примеру, просто за то, что мы давление «подлатали». Когда я только начинала работать, к нам каждый год приходил мужчина и благодарил кардиологов за то, что спасли ему жизнь. Дарил нам коньяк, конфеты и говорил: спасибо за второй день моего рождения.
Я хочу, чтобы люди поверили, что мы не сидим на месте. Мы обслуживаем вызовы по мере того, как их отдает оперативный отдел. Если нам поступает 200 вызовов на 60 бригад, мы не можем поехать на все сразу. Кто-то в любом случае будет ждать своей очереди. Не было бы этой ситуации с ковидом, приезжали бы быстрее.
Актуальна ли сейчас ковидная статистика? Полагаю, что да. Неактуальной она была прошлой осенью. Мы по сводке заболевших видим, что идет рост – и у нас сразу больше вызовов становится. Летом зараженных по статистике было меньше, и у нас тоже – всего один-два человека на бригаду за сутки.
«Скорая – великолепная школа»
Мне рассказывали о случаях, когда скорую тормозят на улице просто как такси и просят «подкинуть с мигалкой» до нужного места. У нас такое невозможно, так как в оперативном отделе есть ГЛОНАСС карта, на которой отслеживаются все наши передвижения. По другому маршруту мы не имеем права ехать, иначе потом «прилетит» от старшего врача. Да и «мигалку» включаем только тогда, когда едем на вызов или везем тяжелого больного, и на дороге попадаем в затор. Если мы едем по пустой дороге с тяжелым больным, включать «мигалку» нет надобности.
Пропускают нас в основном всегда. Правда есть такие дороги, когда все полосы заняты, и машины не могут перестроиться. Бывали и скандальные случаи, когда автомобиль перегородил дорогу во двор. Пришлось тогда вызывать ГАИ. Мало ли, может, пациента нужно будет выносить или спускаться за аппаратурой (все сразу мы не носим с собой) – всегда нужно максимально близко подъехать к подъезду.
И все-таки самым страшным периодом стало прошлое лето. Люди паниковали очень сильно. Помню, заходим подъезд в экипировке, а люди смотрят «жадными» глазами, чтобы узнать, в какую же квартиру мы пойдем. А в частном секторе так вообще все друг друга знают. Как-то семья, заболевшая ковидом, сказала нам: если вы сейчас уедете, наш дом сожгут. Вот тогда-то и стало страшно за людей. Потом боялась заболеть сама, заразить мужа, родных, маму…
Отдельная категория – пьяные пациенты. Они звонят в скорую каждый день. Как-то раз ночью на меня напала пьяная женщина, что-то ей не понравилось. Мне было обидно, потому что как раз наступил мой день рождения. Такой вот горе-подарок.
Скорая – это великолепная школа, которую желательно пройти каждому будущему врачу. Но все-таки считаю, что есть люди «для скорой», а есть те, кому эта работа не подходит. Сужу по своему коллективу: вроде человек хладнокровный и умный, но не может быстро принимать решения. Иногда счет идет на минуты, поэтому это – одно из самых важных качеств в работе фельдшера. Нужно по минимальному количеству обследований поставить предварительный диагноз, ввести препарат. Кому-то страшно брать ответственность, им проще работать в стационаре, не спеша. Ты должен знать, какую помощь сможешь оказать человеку, где-то – дать совет. Хоть и не обязан это делать.
