Марина (имя изменено) признается: прежде чем обратиться в редакцию, долго сомневалась, стоит ли выносить сор из избы. Многие отговаривали, убеждали, что публикацией в СМИ ничего не изменишь, говорили: «Лучше не лезь». Но взвесив все за и против, женщина решилась рассказать свою правду в надежде, что ее услышат не только надзорные органы, контролирующие эти организации, но и сами руководители реабилитационных центров. Отметим, что это частное мнение, и речь идет не обо всех поголовно.
— Марина, когда и как произошло знакомство с реабилитационным центром?
— В начале 2000-х годов я плотно подсела на наркотики. Долгое время мне удавалось скрывать зависимость от родителей, но когда они поняли, забили тревогу. Меня таскали по наркологам, знахаркам, несколько раз закрывали в стационар. Изоляция помогала, но ненадолго. Вернувшись, вновь попадала в прежнюю компанию и бралась за старое. Начались серьезные проблемы со здоровьем. Я понимала, что если не брошу, долго не проживу, но зависимость была сильнее страха перед смертью. И вот однажды мама узнала о реабилитационном центре. Признаюсь, не очень верила, что мне там смогут помочь. Ведь уже было так много попыток бросить, но согласилась на уговоры родственников хотя бы попробовать. В итоге пробыла там пять месяцев, и это стало моим спасением. Оттуда я вышла совершенно другим человеком с кучей планов, желанием помогать тем, кто находится в наркотическом аду. И все это благодаря реабилитационной программе, работе с психологом, поддержке тех, кто смог побороть зависимость.
— Как так получилось, что вновь понадобилась помощь?
— В стойкой ремиссии была шесть лет. Это было самое счастливое время. Устроилась на работу, вышла замуж, родила двух замечательных деток… Но полгода назад произошел срыв — запила. Да так, что не могла самостоятельно остановиться. Позвонила ребятам из центра, сказала, что мне нужна их помощь. Так и оказалась там вновь. Но то, что увидела, на этот раз меня, мягко сказать, шокировало. И дело даже не в условиях проживания, в данном случае это не столь важно, а в отношении к пациентам, которых, по сути, там и за людей не считают. Оскорбление, издевательство, даже побои стали нормой. Причем беззаконие творят консультанты центра, то есть те, кто еще сам недавно был в зависимости. Ни о какой реабилитации, как это было раньше, и говорить не приходится. Программа «12 шагов», которая, на мой взгляд, может творить чудеса, исковеркана и искажена.
— С чем на ваш взгляд связаны такие перемены?
— Я считаю, что люди, которые когда-то на голом энтузиазме создавали центр, желая помочь тем, кто оказался в нарко- или алкозависимости, потеряли идейность. Сейчас для них это просто бизнес, способ заработать денег. Однажды я поинтересовалась у руководителя одного из центров, почему срок пребывания увеличили с полугода до года? Он честно сказал, что ему проще держать человека год, чем расклеивать объявления и искать новых клиентов. Думаю, этим все сказано. Знаю, что в некоторых подобных учреждениях реабилитантов используют как бесплатную рабочую силу, которая приносит дополнительный доход помимо тех денег, что платят родственники.
— Пребывание вроде как добровольное, никто не может удерживать силой…
— Уверяю, это совершенно не так. Если ты попал в центр, уйти просто так ты не сможешь. Даже позвонить дают в исключительных случаях, а письма проходят жесткую цензуру. Если родители платят исправно, до конца срока пребывания на волю не выбраться. При этом по бумагам все добровольно, с согласия пациента.
— Зачастую родственники считают, что изоляция, пусть даже принудительная — единственный шанс на спасение близкого человека. Наверняка на Алтае есть центры, куда можно отдать на реабилитацию со спокойной душой?
— Есть, но их единицы. Тот, о котором говорю сейчас, тоже имел безупречную репутацию, поэтому его я без сомнений и выбрала, когда вновь понадобилась помощь. Но за эти шесть лет все поменялось кардинально. Я общалась с реабилитантами других учреждений, в большинстве ситуация та же. Проблему поднимаю не для того, чтобы пожаловаться или отговорить остальных, а в надежде на то, что ведомства, которые контролируют эти организации, обратят на них более пристальное внимание, а руководители центров вспомнят, зачем и для чего они их создавали.
