— Виктор Васильевич, скажите, как возникала идея написать столь серьезное литературное произведение?
— Понимаю вас и перевожу вопрос для себя примерно так: с чего вдруг барнаульский пенсионер взялся писать про президента страны? Признаюсь, я долго размышлял на тему: «Имею ли на это моральное право». Ведь я не знаком лично с главой государства. Уже много лет как я в отставке, но продолжаю внимательно отслеживать политическую обстановку в России. Невооруженным взглядом видно, что в обществе, особенно среди молодежи, все больше проявляются элементы протестного настроения, чем довольно удачно пользуются новоявленные «попы Гапоны», стремясь вывести людей на улицы, как это было, например, на Болотной площади в Москве. Некоторые так называемые либералы утром призывают народ всеми способами бороться с законной властью, а вечером бегут в американское посольство за своим иудовым серебряником. Вспомните, что именно использование протестных настроений, идеологическая обработка населения со стороны Запада в 90-е годы привела к трагическим последствиям — развалу Советского Союза. Экономика оказалась на пороге краха, армия была деморализована[, в таком же состоянии находились и структуры государственной безопасности и МВД. Нам упрямо и настойчиво навязывали так называемую Европейскую культуру. Это сейчас мы осознаем и объективно понимаем, что из себя представляет эта «культура»: проституция, наркомания, однополые браки… К сожалению, такое понимание пришло не ко всем. Отдельные представители молодежи не оценивают риски, последствия, которые могут наступить для нашей страны, если западная идеология, как раковая опухоль, поразит наше общество. А именно этого и добивается Запад. Уже не секрет, что американцы выделили на проведение новой стратегии борьбы с Россией баснословную сумму — 135 миллиардов долларов. Главная цель — усилить протестное настроение и разрушить государство.
— То есть вы через литературное произведение хотите показать роль Путина в сохранении Российского государства?
— Думаю, те, кто выходит на протестные митинги, не до конца понимают, какая огромная, я бы сказал, титаническая работа по восстановлению и сохранению российского государства была проведена в стране за последние два десятилетия. За всем этим стоит воля, целеустремленность нашего национального лидера — президента Путина, который принял страну от предшественников в агонии, на последнем вздохе. К огромному сожалению, мы очень мало знаем о нем, так как это довольно закрытый человек. Вот, например, знали ли вы, что первую ночь своего президентства Владимир Владимирович провел в боевом вертолете над Чечней или о том, что в 2000-м году президент прорвался в тыл боевиков, чтобы возложить цветы на месте гибели десантников 6-ой роты под Аргуном?
— Интересно. И насколько же описываемые в книге события близки к реальным?
— Прежде чем сесть за рукопись, я в течение 6 лет собирал информацию, касающуюся героев. Использовал все: теле-, радиосюжеты, прессу, интернет… Каждое слово, каждое описываемое событие можно подтвердить конкретными источниками. Само написание книги заняло шесть месяцев. Это был тяжелый, очень напряженный, но захватывающий, интересный процесс. Ошибиться в чем-то я не имел права, ведь героями первой книги стали не только Владимир Владимирович, но и Николай Патрушев, Игорь Сечин, Алексей Дюмин, Виктор Золотов, Игорь Бабушкин, Ахмат-Хаджи и Рамзан Кадыровы. Кстати, последний недавно очень коротко, но емко высказался о нашей стране. Хочу привести его цитату: «Советую всем, кто забыл, заглянуть в историю и вспомнить, что Россия не проиграла ни одну войну, ибо в момент опасности встает весь народ, который подобен одной большой семье
— Каким тиражом вышла первая книга?
— Пока это всего 100 экземпляров, как говорится, на пробу пера. Для меня было неожиданно, что у прочитавших ее будет такая бурная реакция и высокая оценка. Это заряжает положительными эмоциями, желанием писать дальше. Думаю, в ближайшее время мне удастся напечатать дополнительный тираж. Спрос есть.
— Виктор Васильевич, сейчас вы работает над второй книгой?
— Да, активно тружусь над ней. Есть уже рабочее название «Битва титанов». Она будет посвящена событиям 2000-2001 годов, когда развернулась олигархическая борьба за власть в Кремле. Надеюсь, что в декабре я уже сдам вторую книгу из трилогии в печать.
Операция «Троянский конь»
Виктор Васильев. Книга первая. «Кавказский узел» (отрывок)
…
В половине шестого утра передовые посты охранения Гудермеса были несколько шокированы, когда из-за поворота выдвинулась колонна из БТРов и «УАЗиков». Старший поста, доложив в штаб о приближении колонны, получил приказ – пропустить!
В штабе объединенной группировки после того, как вертолёты, сделавшие круг над Гудермесом, повернули на Махачкалу, дали всем собравшимся отбой.
После шифровки о том, что Верховный главком двинулся на Гудермес автоколонной, на три часа наступило сильное напряжение. Генералы Казанцев и Трошев «прописались» в пункте связи, пили крепко заваренный чай. И только после сообщения передового поста о том, что в Гудермес входит колонна с Президентом, напряжение стало постепенно спадать.
И Казанцев, и Трошев даже в мыслях не могли предположить, что глава государства ночью осмелится пройти 130 км по территории военного конфликта, где активно действовали малочисленные, но скоординированные бандгруппы.
Рассвет ещё почти не брезжил, когда солдат и офицеров, отличившихся в боях с террористами, собрали на плацу. Вышел Платов, спокойно поприветствовал: « Здравствуйте, ребята! С праздником». Все собравшиеся были настолько шокированы таким неожиданным его появлением на плацу, что молчали. Сложилось так, что их никто не проинструктировал, как нужно приветствовать ВРИО Президента, ВРИО Верховного Главнокомандующего. Собравшиеся ждали, что для награждения прилетит какой-нибудь важный чин из Министерства обороны, а перед ними стоял в лёгкой утеплённой куртке и зимних кроссовках, без шапки, молодой, энергичный, без тени усталости на лице, глава государства, пусть и ВРИО. Каждый, стоящий перед Платовым, впивался в него взглядом, пытаясь рассмотреть каждую черточку на лице, уловить каждое его слово...
Они, награждённые, сидя за праздничным столом вместе с Платовым, откровенно признавались друг другу, что никому из них не хотелось коверкать слова, обращаясь к нему. Никто из собравшихся, от генералов – до рядовых, ни разу в общении с Платовым не произнес эту приставку – ВРИО.
Глава государства после награждения поднялся со стаканом в руках, попросил разрешения произнести тост. Все одобрительно зашумели.
– Уважаемые товарищи, бойцы, позвольте мне поздравить вас с новогодним праздником, поблагодарить вас за мужество, героизм и отвагу в борьбе за единство и силу нашей Родины! За вас, ребята, сидящих здесь, за тех, кто сейчас в окопах, за тех, кто сейчас в бою! Мирной жизни хочу пожелать вам всем!
Все присутствующие выпили стоя вместе со своим главнокомандующим... Розенбаум, с раскрасневшимися от бессонницы глазами, поставив после произнесенного тоста стакан, взял гитару. Вновь, теперь уже для всех усиленная микрофоном понеслась казачья... После тоста и начала концерта настроение у всех значительно улучшилось.
Минут через десять к столу Платова протиснулся офицер по работе с личным составом. Обратился по имени и отчеству:
– Владимир Владимирович, солдаты просят «Мурку», а я не знаю, что и делать. Как-то неуместно, по-моему! Розенбаум с Овдокимовым хотят исполнить, но я попросил повременить!
Президент, чокаясь с солдатами, сидящими за столом, удивился:
– А чего временить? Раз просят, а Саша с Михаилом готовы исполнить – пусть поют. Это же, товарищ майор, классика жанра. А мы с ребятами постараемся подпеть!
Буквально через несколько секунд после того, как Розенбаум начал виртуозно исполнять на гитаре «Мурку», а Овдокимов, мощный, по-русски, залихвасто вторил ему, практически все присутствующие влились в совместное исполнение.
После исполнения «Мурки» и буквально бури аплодисментов к микрофону подошел Михаил Овдокимов. Обратился к присутствующим: «Вы, ребята, знаете, что я из Сибири, так сейчас я уточняю — я с Алтайского края и хочу спеть для вас мою любимую песню, гимн Алтаю. Можно?»
Собравшиеся начали рукоплескать. Михаил, по привычке обхватив микрофон ладонями двух рук, запел:
Горами, лугами, озёрами
Встаёт предо мною Алтай.
Лесами, степными просторами
Богат и красив этот край.
Пылай по забокам смородина,
Росистое утро, пылай!
Мой край для меня – это Родина!
А Родина – это Алтай!
Мой край для меня – это Родина!
А Родина – это Алтай!...
Из-за столов начали массово вставать, многие стали громко припевать. Стоял среди солдат и офицеров и их Верховный Главнокомандующий. Смотревшие на него заметили: он подпевает.
У Овдокимова же к середине песни из глаз закапали слёзы, которые артист, видимо, стесняясь своего состояния, старался стряхнуть с себя микрофоном... Президент, повернулся к стоящим рядом:
– Ребята, а ведь это не неформальный гимн Алтая, это народный гимн всей нашей родной страны. Есть гимн государственный, а сейчас мы слышим наш, народный!
Через час Президент, директор ФСБ, Сечин, Казанцев, Трошев и ещё несколько генералов и полковников уже сидели за столом в штабе, на котором разместилась хорошо освещённая карта.
Минут через пять после начала доклада о положении на Грозненском направлении в сопровождении Золотова вошёл муфтий Чечни Ахмат-Хаджи Кадыров. Многие этой ситуации и такого поворота событий не ожидали. Платов, встал, подошел к Кадырову:
– Я очень рад, что вы, Ахмат Абдулхамидович, приняли моё приглашение принять участие в нашем совещании!
Муфтий, большой, грузный, тяжёлый, положив большие, натруженные руки на плечи Президента, ответил:
– Я тоже очень рад видеть вас, Владимир Владимирович! Всем сердцем рад видеть вас в новом качестве. Уверен и убежден, что Россия с таким руководителем решит все свои проблемы!
Прошли к столу, к карте. Сели. Все поняли, что приглашение Кадырова на совершенно закрытое совещание знак того, что Президент полностью доверяет Ахмату-Хаджи. Генерал оперативного управления Генерального штаба чётко доложил о проведении дополнительных ударов федеральных войск по Грозному, где сосредоточилось огромное количество боевиков. Все внимательно слушали, оценивая создавшееся положение на 8 часов утра 1 января 2000 года. Обменивались мнениями.
Когда же речь зашла о проведении операции уже на территории Дагестана, чтобы, как выразился генерал Генштаба, «выдавить» из приграничных районов в Чечню многочисленные бандформирования, которые, действуя в горах, пытаются террором запугать местное население, Кадыров, откашлявшись, посмотрев на Платова, хрипло спросил:
– А зачем, Владимир Владимирович, их «выдавливать» из районов Дагестана в Чечню? Кому они здесь, весь этот сброд нужен? Вам он не нужен, не нужен Дагестану, но и нам вся эта шваль не нужна!
В наступившей тишине раздался спокойный, как и всегда, голос Президента:
– А что же вы в таком случае предлагаете, Ахмат Абдулхамидович?
Тот, поправив папаху, твёрдо и жестко медленно произнес:
– Предлагаю только одно: никуда их не «выдавливать», не гонять их по пещерам и ущельям, рискуя при этом солдатами. Нужно просто взять их и убить. Убить всех, до одного. Не пожалеть для такого благого дела бомб и ракет. Убить всех и стараться как можно больше сохранить жизни солдатиков.
В штабе повисла тишина. Кадыров, вновь откашлявшись, поправил папаху, поочередно, не моргая, посмотрел прямо в глаза каждому из всех собравшихся. Платов, некоторое время, видимо, обдумывая услышанное, молчал. Затем, повернувшись к генералам, спокойно выложил своё понимание:
– А ведь Ахмат-Хаджи прав: нечего стараться их выбить в Чечню. Этих бандитов нужно мочить там, где засекли, в горах, значит в горах, в пещерах – значит в пещерах. Нечего из этих ублюдков делать мусор, выметая его из угла в угол! Ещё раз повторю: прав Кадыров. За всё, что они натворили на нашей земле, они заслуживают только смерть!
…
После совещания Президент вышел в коридор. Он планировал обсудить с Кадыровым ситуацию, сложившуюся в Чечне, и, особенно, настроения простых чеченцев. Рядом с муфтием у окна стояли двое молодых парней. Глядя на коренастого молодого чеченца, ростом, сложением, взглядом острых, цепких глаз, Платов, видевший ранее сыновей муфтия в Моздоке, отметил, Рамзан возмужал, начал матереть. А всего-то прошло несколько месяцев после их первой встречи. Старший же, Зелимхан, почти не изменился. Было видно, что похудел, засмолился на Солнце. Глядя на эту троицу, чувствуя, что любой из них отдаст жизнь за остальных двух, Платов неожиданно для себя предложил:
– А давайте-ка выпьем чаю вчетвером! С мёдом, его Михаил Сергеевич сюда с Алтая довёз.
Уселись за столом в соседней комнате. Принесли чай в армейских кружках и полную тарелку пряников. Президент по одну сторону стола, Кадыров – напротив. С правой и с левой руки – сыновья. Президент и Кадыров пили чай, сыновья муфтия, отхлебнув по глотку, больше к кружкам не прикасались, внимательно наблюдая за репликами отца, ловя глазами каждое его движение. Платов, выпив пол кружки, обратился к муфтию:
– Ахмат-Хаджи, думаю, что в течение месяца с бандитами в Грозном мы покончим. Гораздо дольше будем уничтожать бандформирования в гористой местности, а тем более решать вопрос с бандподпольем. Будущее Чечни – это будущее всего Кавказа. Будет мир в республике – значит, будет мир во всём кавказском регионе. Конец войны не за горами. Во главе угла, как говорят в народе, у руководства страны, а у меня, в первую очередь, стоит вопрос, что с Чечнёй будет дальше. Понимаю, что это дело не одного месяца и не одного года, но есть насущная необходимость, чтобы вы поделились своими соображениями по поводу судьбы Чечни на ближайшие два-три года. То, что война простым чеченцам обрыдла, не секрет ни для кого, – Президент спокойно и внимательно смотрел на муфтия, затем продолжил, – мы в Москве стараемся иметь объективную картину происходящего в Чечне, знаем, что подавляющее число чеченцев считают, что в случае прихода к руководству республики вас, в Чечне наступит порядок.
Платов вновь внимательно смотрел на Ахмата-Хаджи. Тот, задумавшись о своём, чуть помолчав, медленно начал:
– Главное сейчас остановить войну, конечно, с условием того, что все ваххабиты будут перебиты. На это нужно время и не малое. Затем, Владимир Владимирович, как воздух для человека, нужна амнистия для тех, кто не запачкался по локоть в крови. Ведь процентов 90-95 воюющих чеченцев – это одурманенные люди, которые при Дудаеве и Масхадове лишились работы, домов, потеряли веру в хоть какую-то справедливость. Без амнистии не обойтись. Чеченцев нужно вернуть в родные дома и селения. Много времени уйдет, чтобы помирить тейпы, завязшие в кровной мести. Кровников стало в десятки и сотни раз больше, чем до прихода ваххабитов. Разгул преступности, когда чеченец стал убивать и грабить чеченца просто так – не пройдет. Вы же знаете, что убивали, грабили, воровали людей, затем требовали выкуп за право на жизнь. Просто так такую кровь не отмоешь. Сознание у чеченцев нужно менять, а для этого нужно много встречаться с народом и много-много говорить. Нужно будет после всех этих бед и разрухи начать восстановление Чечни. Без России нам будет очень трудно. Это факт. Но чистые намерения и добрые начинания чеченцы, дети свободных гор, воспримут сразу. Чеченцы – люди открытые, хоть и жёсткие по воспитанию и традициям. Но повторюсь, – Кадыров поочередно взглянул на сыновей, – для добра чеченцы открыты. Что касается дальнейшей судьбы Чечни, то опять же повторюсь, нужно много и много говорить о судьбе Чечни с простым народом. А вот потом уже провести референдум, чтобы каждый чеченец определился в своём выборе. Как решит население, так и будет. Иного пути нет. Зато можно будет на законных основаниях говорить – чеченский народ свой выбор сделал сам.
Кадыров, закончив говорить, с жадностью допил остывший в кружке чай. Видя, что глава государства внимательно его слушает, муфтий продолжил:
– Для меня сейчас, сегодня, самое важное, спасти как можно больше чеченцев от смерти, начать процесс примирения нации. Огромная задача, которая потребует серьезных средств – это вернуть чеченцев-беженцев из лагерей. Без федерального центра, его помощи, сделать это Чечне будет не под силу. Вот только после всего этого Чечню можно будет поставить на путь созидания и стабильности.
Зелимхан и Рамзан видели по глазам двух лидеров – один из которых лидер огромнейшей державы, а второй – духовный лидер маленькой, кровью истекающей республики, думали об одном: как быстрее остановить войну, избавить людей от никем и ничем не оправданных жертв, сделать всё возможное, а, если понадобится – и невозможное, чтобы пришёл мир.
– Знаете, Ахмат-Хаджи, думаю, что не надо ждать, когда закончится война. В селениях и городах, от территорий которых эта саранча под ударами федералов откатилась, начнём восстановительные работы сразу же, не ожидая окончания военных действий. Это даст возможность быстрее вернуть чеченцев из лагерей беженцев. И с амнистией я полностью согласен. Бывшие боевики, влившиеся в мирную созидательную жизнь в своих селеньях и городах, что построят, разрушить уже никому не дадут. То, что пережила целая республика – это же катастрофа целого народа. И с референдумом я вас полностью поддерживаю. Конечно, всему своё время. Утвердим мир в Чечне, запустим социальную жизнь, чтобы заработали школы, больницы, началось восстанавливаться производство, чтобы хоть какая-то стабильность наступила в республике, вот тогда и вернёмся к референдуму. То, что Россия поможет восстанавливать Чечню, в этом сомнений быть не может. В целом с вашим видением чеченского будущего я полностью согласен.
Видя, что встреча вот-вот закончится, неожиданно для всех и, особенно для Ахмата-Хаджи, младший сын Рамзан обратился к Платову:
– Владимир Владимирович! Знаю, что отец мой, уважаемый Ахмат-Хаджи, сильно меня накажет за то, что я обратился к вам. И он будет прав, – лицо говорящего залилось краснотой, видимо, от волнения и бушующих эмоций, – но, Владимир Владимирович, на кого вы хотели и стремились походить в молодости? У вас есть герой, которому бы вы подражали, учились у него?
Голос молодого парня от волнения вибрировал, резче проявился акцент. Кадыров–старший с явным изумлением, повернувшись, смотрел на сына. Побагровел от неожиданности и Зелимхан. Глава государства, отодвинув кружку, по-доброму взглянул на сидящих. В глазах, которые как всегда не принимали участие в проявлении эмоций на лице Президента, впервые проскочили искорки.
– Знаете, ребята, – Платов взглянул на Зелимхана, затем остановился на Рамзане, – в детстве я всегда мечтал стать разведчиком, хотел быть как Вайс в фильме «Щит и меч». Мечтал быть таким же умным, ловким, сильным. Но прошло несколько лет, и я стал задумываться и понимать, что мой герой, на которого я бы хотел походить, живёт со мной под одной крышей. Это был мой отец – военный диверсант, которого командование вместе с его друзьями часто забрасывало в тыл противника для организации диверсий и проведения разведки. Отец о своих военных буднях никогда особо не распространялся, а я по возрасту многого не понимал! А сегодня я бы хотел походить на человека, беспредельно преданного своей Родине, своему делу. У меня не так давно такой герой для подражания его человеческим качествам появился. История эта, прямо говоря, очень грустная, я бы сказал, трагическая, – говоривший вновь устремил взгляд на сидящих напротив, – о ситуации с этим моим героем я смог узнать только став директором ФСБ. В одной из столиц Европы неожиданно исчез наш разведчик-нелегал. В Западных СМИ также абсолютно отсутствовала хоть какая-нибудь информация о задержании советского агента. Если бы его арестовали, то всё равно что-то да просочилось бы. А так исчез и всё! Нашему резиденту Московский центр передал фото и приказ – найти! Кстати, фамилию разведчика вам я сегодня назвать могу. Он сейчас на заслуженном отдыхе – полковник Михаил Исаакович Мукасей. Его жена – подполковник разведки – Елизавета Ивановна, тоже вместе с мужем вела разведывательную работу. Открыто интересоваться пропавшим они, естественно, не могли, ведь информацией о событиях и причинах исчезновения они не обладали. Так вот по придуманным нашим резидентом схемам, последний смог выйти на след исчезнувшего. След привел его в католический госпиталь, где содержали нищих. В госпитале Мукасея встретил католический священник, который сообщил полковнику, что его друг умер сразу после Рождества. Священник рассказал, что знакомый Мукасея – тот самый исчезнувший нелегал – смерть встретил достойно. Из последних сил прочитал молитву, поцеловал католический крест, который принес ему священник. По его словам, за секунду до последнего вздоха у него из глаз потекли слёзы. Земле его предали по чужому обряду, под чужой фамилией, захоронили на окраине кладбища. Так вот, ребята, – Платов с грустью смотрел на Кадыровых, – будучи на смертном одре, наш нелегал абсолютно ничем не выдал себя! А ведь он был полковником, нашим разведчиком-нелегалом! В Москве, кстати, у него остались жена, дети, сёстры! Вот и представьте хоть на секунду, что чувствовал человек, который, уверен, осознавая в последние минуты жизни, что умирает вдали от Родины, от родных и близких, что будет покоиться в чужой стране и будет захоронен, естественно, под чужой фамилией и национальностью! Его похоронили, на могилку положили небольшой камень, нацарапали чужую фамилию и инициалы!
– И что, он так и покоится там, в этой могилке? – теперь уже Зелимхан, не выдержав нахлынувших чувств, с вопросом обратился к Президенту.
Тот, взяв паузу, задумчиво продолжил:
– Нет на его могиле камня, стоит очень солидный памятник. Всё это свершилось благодаря очень продуманной многоходовки, которую Московский центр разработал вместе с резидентом – полковником Мукасеем.
Платов видел, что рассказанная им история глубоко осела в сознании всех Кадыровых.
Он понимал, что трагедия нелегала-разведчика вызвала как у Ахмата-Хаджи, так и у Зелимхана с Рамзаном бурю эмоций, с которыми им, и это было видно, справиться было сложно.
Но так переживать могли только люди, искренне и всем сердцем преданные своей Родине, своей земле…
