Записка из XIX века
О знаменитом музее истории медицины Алтая, созданном бывшим главврачом Рубцовской городской больницы № 2 Иваном Беккером, сказано уже более чем достаточно. Напомним лишь, что слава о нем разлетелась по всей стране много лет назад, потому что подобного музея, по информации специалистов Алтайского государственного медуниверситета, не было и нет в России. А сегодня уникальное хранилище нашло новое пристанище в стенах АГМУ.
«Музей с богатейшим материалом теперь позволит студентам более глубоко изучить историю медицины, а людям, интересующимся этой сферой, найти много полезного для своих научных и художественно-публицистических работ. Иван Генрихович Беккер уже привез две машины материала, и это только та часть, которая рассказывает о вкладе медиков Алтая в Великую Отечественную войну. Потому что первым делом в новых стенах будет собрана экспозиция, посвященная 70-летию Победы», — рассказывает Игорь Шаляпин, к. м. н., хирург, ассистент кафедры общей хирургии АГМУ, член общества любителей истории медицины Алтая.
Пока, правда, это общество создано Беккером на территории края условно. Шаляпин, как увлеченный коллекционер интересных фактов в области хирургии прошлого, с удовольствием согласился развивать историческую составляющую любимого дела на Алтае. Ожидая главного «медицинского собирателя», он подготовил ему подарок.
«Вот посмотрите, — продемонстрировал собеседник корреспонденту «МК» слегка пожелтевший, но здорово сохранившийся листок бумаги с написанным от руки текстом. — «Милостивый Государь, Алексей Миронович, не откажитесь зайти на минутку посмотреть моего сынишку, что премного обяжет вашего покорного слугу».
Шаляпин оторвался от листа, ожидая реакции, которой, собственно говоря, не было, пока он не объяснил, что этот листок пришел в наше время из далекого 1876 года. Именно так в XIX веке вызывали на дом врача...
Шаляпин поделился, что в состав зарождающегося общества любителей истории медицины обязательно войдет еще один представитель — Александр Коленько, заведующий приемным покоем Павловской центральной районной больницы. Он, по словам Игоря Шаляпина, обладает не менее бесценной находкой, которая займет достойное место в обновленном музее истории медицины Алтая.
Уникальная находка
Последние полтора года Александр Коленько в свободное от работы время активно занимается изучением истории горнозаводской медицины Колывано-Воскресенских заводов, в частности, Павловского лазарета, открытого в 1770 году.
«Проникая в ту эпоху посредством документов, убеждаюсь, как мало мы знаем о серьезной работе медиков и как искажены факты о них в литературе сегодня. Изучив немало доступных мне книг по истории здравоохранения края, я долго не мог найти описания проводимых операций в середине XIX века. Ряд авторов даже утверждали, что их вообще тогда в нашем регионе не делали», — рассказывает Коленько.
Каждую свободную минуту он работал в архивах, выискивая подлинную информацию для своей будущей книги, которая на основе документов сможет более точно представить медицину XVIII-XX веков. На сегодняшний день автор уже закончил в черновом варианте XVIII век, а впереди предстоит еще большая исследовательская работа.
«Осенью прошлого года, изучая материалы в краевом Госархиве, я наткнулся на голубую папку с оглавлением: «Постановление Алтайского горного правления по рапорту старшего лекаря Барнаульского госпиталя Преображенского Ивана Антоновича на проведение операции угольщику Козьме Черемному Павловского горного завода», — рассказывает медик-исследователь.
Папка была неприметной. Врач Павловской ЦРБ стал первым, кто спустя 160 лет на ярлыке пользователей поставил свою фамилию. Содержимое представляло собой рапорты, датированные августом 1853 года, о направлении старшего лекаря Барнаульского госпиталя Преображенского на проведение операции по ампутации бедра некому Козьме Черемному, 1801 года рождения, угольщику плавительных печей.
«Господин лекарь Павловского лазарета Иван Осипович Малиновский от 31 июля сего года за № 203, господину инспектору Алтайских госпиталей Х.М. Думбергу сообщил: 28 июля в полдень доставлен в Павловский лазарет угольщик сереброплавильного завода Черемной, который при падении на косу ранил себе правое колено. Рана продольная, до двух вершков длиной, сустав совершенно вскрыт, требуется, безусловно, отнятие бедра. Иван Осипович Малиновский к производству операции пригласил меня, потому что операция эта весьма значительной важности. Донося об этом в главное правление, имею испрашивать разрешения на случай моего отбытия в Павловский лазарет на короткое время. Заведовать барнаульским госпиталем неблагоугодно будет поручить младшему лекарю А.К. Мальковскому...» — текст с первых строк заинтересовал Коленько, который два месяца провел в краевом архиве. Он жадно вчитывался в каждую строчку, написанную «благородным» русским языком с кучей красноречивых эпитетов вроде многоуважаемый, любезный господин; сия операция; весьма значительной важности; тамошний завод; оная сумма...
«Прежде чем я добрался до итога операции, меня заинтересовал приказ горной конторы, где в пять пунктов было прописано, что старшему лекарю Преображенскому на 2-3 августа 1853 года приказано было выдать командировочный билет, управителю конюшней Барнаульской горной конторы Гладкову — заложить коляску на три лошади к выезду рано утром, Барнаульской горной конторе — выдать лекарю прогонные деньги в сумме 4 рубля 36 копеек на 2 и 3 августа от Барнаула до Павловска и обратно на три лошади с кучером, прогонные деньги отнести в счет Павловской горной конторы. И ниже стоит подпись: Поручик Н. Лапшин, 1 августа 1853 года», — процитировал изученные выдержки Александр Коленько.
Ампутация конечности — молниеносно
В первый же день своего приезда в Павловск врач Преображенский провел операцию по отнятию бедра угольщику Черемному. Как утверждают медики, ссылаясь на исторические справки, в то время, если была повреждена кость и начиналась гангрена, проводилась исключительно ампутация конечности. Если повреждена мягкая ткань, а кость цела — рану лечили. Все ранения в полости черепа, груди, живота, таза считались смертельными, работать с такими больными врачи отказывались вообще.
«Так было до начала ХХ века. Пока не появились антибиотики, велась поголовная ампутация, потому что ее было делать проще и быстрее. Великий хирург своего времени Николай Пирогов называл этот период «Травматологической эпидемией», а современники Наполеона писали, что после войны с Наполеоном Европа была наводнена человеческими обрубками», — делится интересными фактами Игорь Шаляпин и поясняет, что конечности отрезали молниеносно. Упомянутый Пирогов, к примеру, затрачивал на эту процедуру не более пяти минут. Сегодня, утверждает хирург, на проведение такой операции потребуется около часа. Не оттого, что врачи стали менее ловкими, а потому, что теперь к этому вопросу подходят, заручившись предварительным обследованием.
«Такие операции, если они не усложнены побочным заболеванием, делаются легко на базе нашей районной больницы без привлечения краевых специалистов. Больной первоначально должен сдать как минимум пять видов лабораторных анализов, сделать электрокардиограмму и получить разрешение у терапевта», — поясняет Александр Коленько и уточняет, что процедура ампутации считается совершенно простым оперативным вмешательством, не имеющим негативных последствий, в отличие от тех, что фиксировались полтора века назад, когда после удаления конечности люди погибали от болевого шока или инфекции.
История с Козьмой Черемным имела положительный исход, о чем свидетельствовало письмо Павловской горной конторы от 30 сентября 1853 года в адрес Преображенского: «Милостивый сударь, Иван Антипович. Имею честь доложить, что угольщик Черемной, находящийся в пользовании в нашем лазарете с 28 июля сего года с большой раною правого коленного сустава и отнятия бедра при вашем участии 2 августа сего года, не умер, находится в здравии, коем полагается при подобных ранах и операциях. Рана на месте отнятия бедра затягивается коркой, не кровоточит, гной почти ушел, отек не так значителен, горячки и лихорадки нет. Больной принимает порции казенной пищи, кои ему положены, с большой охотой: утром манной кашицы — полкружки, днем — яйцо куриное сырое, вечером — кружка мясного бульона...»
На ноги больного подняли богатый опыт именитого хирурга и правильное послеоперационное лечение, которое расписано в разделе «Что делано и что дадено Черемному после операции», а именно: настойка опия, жгут периодически, холодные компрессы, вино (!), повязка. До 8 августа (примерно шесть дней), по данным архивных документов, у оперированного наблюдались бред, лихорадка и жар, плохой сон и жуткие крики по ночам.
Коленько гордится, что ему посчастливилось раздобыть уникальную информацию о том, что операции в наших краях проводились даже в условиях заводского поселкового лазарета, медики работали оперативно, администрация шла навстречу.
«Вообще, операцию по ампутации можно отнести к очень древним, когда хирургию не причисляли к медицинской профессии, потому что будущих хирургов, в отличие от других медспециалистов, обучали цирюльники. Что касается Барнаула, то наша школа в годы развития горно-заводского дела готовила хирургов-врачей для Урала и Алтая и была пятой, открытой во всей Российской империи. Положительный исход проведенной операции показателен тем, что уровень подготовки доктора был очень высок. Врач Преображенский был хорошо известен в XIX веке. Есть информация, что именно он лечил в свое время Кутузова, когда был военным врачом. Работать в Барнаульский горно-заводской госпиталь был направлен в середине XIX века», — заключает Шаляпин и добавляет, что здание госпиталя и сегодня украшает город как историческая ценность. Помощь работникам завода там оказывали бесплатно, остальным жителям — за деньги.
