Мечта детства
— Сергей Робертович, расскажите, откуда вы родом? Мечтали ли в детстве стать милиционером?
— Когда мне было два года, мы переехали в Мамонтовский район. Знаете, мое детство пришлось на 1970-е годы — тогда министром внутренних дел был Николай Щелоков. Он очень многое сделал для милиции. В стране выходили фильмы «Рожденная революцией», «Следствие ведут знатоки», «Возвращение «Святого Луки»» — именно они стали источником моего вдохновения. Мой папа работал агрономом и как-то привез из Мамонтово книгу О.А. Лавровой, по которой сняли «Следствие ведут знатоки». Я ею так зачитывался, наизусть знал. С класса пятого я захотел служить в милиции, а уже в девятом знал точно — пойду в уголовный розыск. Не сразу туда попал, да и не всех брали. Пришлось потрудиться и в ППС, и в дежурной части.
— Расскажите про свой путь в уголовный розыск.
— После средней школы принимала только Омская школа милиции без службы в армии — туда я и надумал поступать. Но все пошло немного не так, как я хотел. Я прыгнул неудачно на лыжах, потянул сухожилие — местная медкомиссия меня пропустила, а в Омске потребовали сделать операцию, давали отсрочку. Но я все-таки пошел целенаправленно служить в армию. Поступил после службы в армии в мамонтовский райотдел и оттуда уехал учиться в Омск. Затем отправился в Барнаул.
Определял преступников на нюх
— Поначалу, наверное, трудно вам пришлось на работе? В каком районе города вы трудились?
— По первости, конечно, было тяжело. Но мне что в школе везло на учителей, что на работе. Опытные коллеги всегда помогали, подсказывали. Большая часть моей службы проходила в Ленинском райотделе Барнаула, с 1980 года по 1994 год.
Ленинский район в те годы был густонаселенный, спальный — проживало там порядка 190 тысяч человек. В районе улиц Веры Кащеевой и Монтажников не было ни одного дома, который бы не обокрали. Рядом находилась известная «цыганская яма». Наворованное сдавали туда и брали дозу. Пока цыган оттуда не выселили, продолжался рост преступности. Дошло до того, что мы проводили каждый день с утра облавы. Я был оперуполномоченным, поэтому постоянно бегал, искал преступников. В офисе практически не сидел.
— Помните свое первое дело?
— Первое дело, которое мне запомнилось, случилось еще, когда я работал в ППС. Начало декабря. Шел снег. На пересечении улиц Георгия Исакова и Островского был ресторан «Березка» ― злачное тогда место. У нас был пост — стояли, патрулировали с товарищем Петей Прокопенко. Смена заканчивалась около двух ночи. И вдруг смотрим — на углу магазина стоит мужчина. Видим, что он маленько не в себе. Подходим, а у него вся голова в крови, без головного убора. Спрашиваем: «Что случилось?». Он отвечает: «Шел домой, подошел мужик, стянул шапку ондатровую и мохеровый шарф стянул, ударил бутылкой по голове». Тогда мохеровый шарф и ондатровая шапка, в 1982 году, считались очень ценными вещами.
Вдруг я увидел свежий след на снегу. Напарнику говорю: «Ты вызови скорую помощь, а я пойду по следу». След становится все свежее, свежее, снежок падает. Забрел я далеко, на улицу Малахова. В итоге оказался у дома за пожарной частью. Следы вели в подъезд. Захожу, поднимаюсь на этаж, вижу, к какой квартире они ведут. Снял с пистолета ремешок и примотал к двери. По рации сказал, что нужна опергруппа. Они подъехали, спрашивают: «Ты как здесь оказался?» Я говорю: «по следу». Коллеги отвечают: «Да как же? Мы собаку пускали, она найти не могла ни его, ни твой след». Все, поднялись в эту квартиру, открыл, а там мужчина достаточно молодой. Спрашивает: «Что надо?» Говорит, что ничего нет. Я был уверен, что не ошибся. Смотрю, он водит глазами в сторону кухни, а в ней только холодильник. Подхожу, открываю морозилку, в ней лежит шапка и шарф. Ему дали в итоге 11 лет, потому что был ранее судимый.
В итоге он потом обещал со мной расправиться. И вот, спустя девять лет, встречаю вора у своего кабинета. Но он не подал виду, что меня знает.
— Часто вам «прилетало» от преступников? Были серьезные травмы?
— Серьезных травм, слава богу, не было. Но как-то я получил сильный ушиб. Один раз едем по улице Советской Армии, из кустов выходит девушка и зовет на помощь. Мы спрашиваем, что случилось. Говорит, что изнасиловали. Показала, где живет. Квартиру она снимала в частном секторе в доме на двух хозяев. Заходим, стоит здоровый мужик. Я ему говорю: «Собирайся, поедем в отдел». Только отворачиваюсь, и в меня летит стул. Хорошо, на меня фуражка была — немного защитила, но я был весь в крови. Пришлось выстрелить в потолок. Забрали в итоге этого насильника. Шрам от удара остался до сих пор.
Зверские убийства
— Получается, приличная часть вашей службы выпала на 1990-е годы. Какие преступления из тех времен запомнились вам сильнее всего?
— Тогда было много кровавых дел. Например, серия нападений на таксистов. К ним садились в машину, душили и забирали себе выручку. Убили порядка пяти-шести человек. Занималась этим делом целая группа, которую возглавлял Александр Реутов. Оказалось, что один из убийц прилетел из Германии. Шум большой тогда был.
В конце 1990-х случились массовые убийства барнаульцев, которые только продали квартиры. На улице Бабуркина застрелили мужчину и женщину, потом в жительницу дома на проспекте Ленина выстрелили через подушку. Дома были дети — они находились в другой комнате. Но она осталась жива… Самое страшное, что я видел за время своей работы, когда они убили хозяйку квартиры на улице Попова, ее дочь и трехлетнего ребенка — малыш лежал мертвый прямо на маме несколько суток. Мы долго не понимали, что все это звенья одной цепи. Но наши источники еще в мае 1999 года рассказывали, что в Барнаул приехали два товарища из Чебоксар. К концу года мы поняли — преступления совершали они. Одного из них взяли в Чебоксарах, другого не могли найти. Только спустя два года, насколько я знаю, его поймали.
— Помните громкое дело с пропавшими девушками в алтайском «политехе»? Верите, что действительно убийца покончил с собой?
— Громкое было дело. В том числе, из-за него я решил уйти на пенсию. Было очень тяжело психологически наблюдать все эти пропажи…Тогда похищали много девушек, и не все случаи были связаны с этим маньяком. Поэтому мы долго не могли ничего понять. Одну девушку, например, увезли работать проституткой в Новосибирск обманным путем. Да, подозреваемый по делу в АлтГТУ покончил с собой. Я считаю, что это был он. Поскольку после его смерти все прекратилось. Он якобы мстил за их распущенность, предлагал им помочь поступить. Кто соглашался — пропадал. Знаю, что он торговал обувью на рынке, у него было двое детей. Но дело до сих пор считается нераскрытым.
— Как вы психологически выдерживали такую непростую работу? Появилась у вас к концу службы «броня»?
— Наоборот, я стал намного сентиментальнее. Сильно повлияло дело с пропавшими девушками. Тогда, в 42 года, я вышел на пенсию. Предлагали мне и руководящие должности, но я отказывался, уже устал. Сейчас работаю начальником ЧОП в одном из банков города. С коллегами операми до сих пор дружим, и те времена вспоминаем с особой ностальгией.