Ценовая конкуренция
Городские кладбища переполнены, и с этим надо что-то делать — этот тезис стал лейтмотивом общения. Дефицит земли в пределах городских территорий повсеместен, подтверждает Сергей Якушин. Крупные мегаполисы начали переходить на кремацию давно, и с годами предание покойников огню перестало вызывать шок и отторжение. Первые 5-10 лет удельный вес кремации по отношению к традиционным обрядам захоронения не превышает трети. Чем дальше — тем больше: люди начинают привыкать. Минимум половина всех умерших традиционно сжигается в городах, которые приобрели крематории сравнительно давно. В Москве эта доля превышает 55%, в Санкт-Петербурге — 65%, в Новокузнецке порой доходит до 80%.
«Там ситуация другая: владелец крематория — муниципалитет. И он легко может направлять потоки: поднять стоимость копки могилы и сделать кремацию более дешевой. Кладбища разрослись там так же, как и у вас, мест для захоронений нет», — отмечает эксперт.
Открывать крематорий в кризис — отчасти выгодное бизнес-решение. В условиях сокращения реальных доходов населения кремация, как бы цинично это ни звучало, позволяет экономить на погребальных расходах. Последние сознательно завышаются недобросовестными похоронными агентами, скупщиками информации о «потенциальных клиентах» у полиции и медперсонала. В Новосибирске получить данные можно за 20 тысяч, утверждает Якушин. «В похоронной фирме все нацелено на то, чтобы обмануть заказчика и «снять» побольше с любых похорон. Кладбище служит этой же цели. Со всеми «накрутками» земельные захоронения обходятся дороже в несколько раз. Крематорий — спасение для малоимущих людей, чьи доходы находятся ниже среднего уровня», — говорит эксперт.
В ритуальных компаниях Барнаула соглашаются: стоимость похорон зависит исключительно от профессионализма агента. Если учитывать реальные расценки, летом экономная организация обряда обойдется в среднем в 12 000-15 000 рублей. Зимой стоимость увеличивается минимум вдове, 25 000-30 000 (за счет тарифов на рытье могил, которые устанавливает муниципалитет: от 4 400 летом до 10 500 зимой).
Цена кремации в Барнауле на сегодня — 6 680 рублей без учета стоимости всех похоронных принадлежностей и сервиса (эта сумма зависит от возможностей клиента). Для сжигания подойдет самый дешевый гроб из деревянных досок за 1-1,5 тысячи рублей. Главное, чтобы дерево было натуральным. В Новосибирске в режиме «эконом» кремация со всеми допзатратами стоит родственникам не дороже 20 тысяч рублей.
1 500 предрассудков
Эксперты похоронного дела насчитали 1 500 предрассудков на тему кремации. Не один из них тем не менее не дает основания плевать против ветра: к 2030-2035 годам основным способом погребения в России станет сжигание, уверен Якушин. Федеральный закон от 1993 года «О погребении и похоронном деле» к этому времени должен претерпеть изменения: наряду с погребением в землю появится новый вид захоронения — предание тела огню. В этом контексте любое противление со стороны священников и подстрекательство против кремации можно будет квалифицировать как противозаконную деятельность, подчеркивает Якушин.
Здание для кремации, как светское заведение, обязательно должно быть открыто для всех религий и всех особенностей мировоззрения. Как известно, на территории Барнаульского крематория находится христианский храм, в котором, кроме отпевания, могут выполнять и другие религиозные обряды вроде крещения и венчания. В Новосибирске, по словам Якушина, священники в аналогичном заведении отпевают больше умерших, чем все храмы города. Когда возникает вопрос, родственники предпочитают лучше заказать отпевание, чем обойтись без него. Никто не знает, что там, за гробовой доской. Поэтому люди из опасений, что как-то могут навредить душе, отпевают своих родственников, утверждает танатопрактик.
«Эзотерики считают, что кремация — это мгновенное очищение души. А вот если человека погребли, а еще и камнем придавили, то душа не может улететь. Экстрасенсы, бывавшие в нашем крематории, говорили, что неуспокоенные покойники с соседних кладбищ используют портал крематория для отлета. Вот с созданием крематория в Барнауле у вас открывается новый, чистый портал ухода», — рассказывает Якушин.
Еще одно заблуждение по поводу кремации связано с выбросом загрязнений. Якушин уверяет: альтернативный способ захоронения, напротив, более экологичен. Десятки лет назад официальная статистика признавала, что от одного крематория выбросы в окружающую среду ниже, чем от одного автомобиля. В прошлом году одна из лондонских газет опубликовала результаты исследования, по данным которых отходы от одной шашлычницы в центре города превышают вред от кремационной печи, говорит эксперт.
Образующиеся в результате сжигания углекислый газ и вода, подтверждают экологи, едва ли делают крематорий опаснее, чем свалка бытовых отходов. Сколько выбросов будет поставлять кремационная печь в городской воздух в Барнауле, зависит от загрузки. Работать она начала лишь в мае, за это время успели провести чуть меньше 30 кремаций, в то время как имеющиеся мощности рассчитаны на 100 в месяц.
Сам процесс длится чуть больше часа. Кремация онкологического больного или человека с туберкулезом будет длиться в среднем на 40 минут дольше. «Машинист, который следит за процессом, будет видеть, что на месте опухоли продолжит светиться синий огонек. Это лишнее подтверждение тому, что опухоль — это энергетическая субстанция, она не горит», — рассказывает Якушин. Зато металл успевает переплавиться. Поэтому воровство килограммов золотых зубов у покойников — тоже один из мифов о работе крематориев, подмечает собеседник.
Театр вместо трагедии
Барнаульский крематорий был построен на частные деньги и, как отмечали учредители, окупить его планируется за пять лет. Это положительный прогноз: похоронная отрасль окупается долго.
«Мой сын окончил курсы Всемирного банка по написанию бизнес-проектов. Когда он вернулся, сказал: «Отец, окупится минимум за 12 лет», — говорит владелец крематория в Новосибирске.
Полезный во всех отношениях бизнес для предпринимателя оказывается инструментом для получения доходов в долгосрочной перспективе. Потому и вкладывать деньги в крематорий не популярно. «Бизнесмены стараются инвестировать короткие деньги, быстро получить доход и снова вложить. Окупаемость долгая, но сам похоронный бизнес стабилен, он не зависит от катаклизмов, а внуки и правнуки будут иметь доходную часть, конечно, без сверхприбылей», — заявил эксперт.
На практике в Новосибирске предприятие окупилось всего за три года, несмотря на обилие судебных исков к основателю, которые задерживали начало работы. «Против меня было 19 исков. Я два года стоял и не мог открыться. Когда дошел до высшей инстанции — суда в Томске, — судья взял все эти иски, собрал и сказал адвокату того, кто на нас подавал: передайте этому человеку короткое русское слово, вы же знаете, на какую букву оно начинается, пусть он туда и идет. И мы начали работать», — говорит Якушин.
Сегодня в крематории проходят как самые скромные, так и самые помпезные ритуалы. На вкус и толщину кошелька предложат и набор услуг. «Главный объект на похоронах — тело. Мы его готовим, красим, бальзамируем. Люди приносят косметику, просят нарисовать так, как любила мама. Гроб высвечиваем. Играет музыка», — делится опытом танатопрактик.
Марш Шопена — главная траурная мелодия в мире, под которую похоронили 1,5 млрд человек, сегодня уже не в тренде. Ухо современного человека настроено на другие мотивы. Кто платит, тот и музыку заказывает: в топ плей-листа для похорон в новосибирской версии вошли «Чистые пруды», «Знаешь, как хочется жить», «Как упоительны в России вечера».
«Мы живем в обществе потребителей. Сегодня хоронят людей в норковых шубах, обивают гробы боа. Гламур доминирует в похоронке в крупных городах. Мы в Новосибирске как-то закупили партию обуви от Юдашкина, оптом и по очень невысокой цене. Почти контейнер распродали за шесть месяцев. Обувь от Юдашкина — в гроб!» — восклицает Якушин.
Директор крематория в Новосибирске — создатель первого и единственного в стране музея мировой погребальной культуры, с тысячами картин, гравюр, исторических платьев XIX века. Музей, который, как и многочисленные концерты, акции на территории крематория, подчас неоднозначно воспринимает публика. Сегодня — все это, безусловно, инструмент маркетинга, хотя и несет в себе более важную функцию — сохранение памяти. В крематорий новосибирцы могут прийти на концерты с приглашенными звездами по случаю поминовения умерших детей. На самих похоронах находить место для улыбки помогает обученный и оплаченный церемониймейстер. «Я горжусь, что крематорий позволяет это сделать», — говорит Якушин и признает свою роль в социализации смерти.
«Меня называли некрофилом, обвиняли, что я открыл детскую площадку фактически на кладбище. Но в мире повсеместно есть такие детские площадки! Говорили, что я устраиваю концерты на костях. Но загляните в историю: в 1834 году зафиксирован факт — концерт на Новодевичьем кладбище по сбору средств для инвалидов Великой Отечественной войны 1812 года. Приглашенная польская пианистка играла 45 минут. На кладбищах в Европе играет симфонический оркестр, выступают мировые звезды. Я ничего нового не придумал, а лишь продолжаю традиции», — резюмировал Якушин.
