Опасно, но почетно
Это сейчас мы можем отправить ценный груз по железной дороге или автомобильной фурой. Россию опутывают федеральные трассы с ровным покрытием, проложены скоростные железнодорожные ветки. Во времена XVIII века и царствования Екатерины II, о которых пойдет речь, все было другим. Грунтовые дороги размывало в сезоны дождей, заметало суровыми зимами. В пути путешественников подстерегала непогода, дикие животные, разбойники. Не было связи и нормальной инфраструктуры.
Однако уже тогда в Российской империи на основных дорогах имелись указатели, каждый километр был размечен. Через каждые 30 километров стояла станция, где можно было отдохнуть и сменить лошадей. Даже такие поездки с Алтая в Петербург не были чем-то из ряда вон выходящим. За всю историю существования Колывано-Воскресенских заводов в Северную столицу отправлено около 400 караванов. Большая цифра, огромные расстояния, и конечно, каждый караван имеет свою историю. Одну из них нам и удалось разузнать благодаря писателю Александру Коленько. Караван, о котором он собрал сведения, ехал до столицы и обратно семь месяцев. Путешественники пережили зиму, весну и лето.
Возглавил его берггешворен Василий Чулков. Этим немецким словом называли должностное лицо, находящееся в непосредственном подчинении от бергмейстера и наблюдающее за ходом работ внутри рудника. До него такой чести, руководить экспедицией, не удостаивался ни один офицер завода. Про караваны с серебром в Санкт-Петербург, на монетный двор, авторы всегда пишут как-то кратко, мимоходом, мол, серебро выплавлено, а доставить его до адресата нетрудно.
Решение канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства гласило: «Понеже здешний год уже к окончанию и поныне к отпуску в Санкт-Петербург блик-серебра много на заводах приготовлено… Оного декабря числа второго надлежит отправить з горным офицером лутшим. Определить в караван берггешворена Новопавловского горного завода Василия Чулкова».
Сопровождать караван было престижно. Посылали офицеров, отличившихся в работе, учитывалось также поведение, нравственность, «беспорочность». Как правило, по прибытии офицера обратно, в горный округ, шло повышение по службе, в должности. Не всегда, но в архивах встречаются документы о материальном поощрении караванных офицеров.
Про командировку Чулкову чиновники конторы сообщили в середине ноября. Конечно, он волновался, готовился — расспрашивал у людей, которые сопровождали караваны ранее, детали столь длительного и ответственного путешествия. Через две недели в канцелярии 25-летний берггешворен получил письменные инструкции, подорожную тетрадь для самой поездки и расходов, большую кожаную папку с тисненым двуглавым орлом с документами для передачи их в императорский Кабинет, монетный двор, всего 28 наименований. Самой длинной была бумага из более 200 пунктов — перечень товаров, предметов, инструментов и другого, что необходимо было закупить Чулкову для канцелярии, заводов.
На территории Барнаульского завода солдаты погрузили в сани три тяжелых бочонка с монетами на оплату путевых расходов, кормовых денег, покупки, плату возчикам. Здесь же бережно уложили основной груз — ящики, закутанные в войлок. Груз солидный: 221 пуд 5 фунтов 22 золотника серебра; 1 пуд 24 фунта 10 золотников блик-золота и 38 золотников самородного золота. В современных значениях это примерно три тонны серебра и золота. Ящики с серебром и золотом погрузили на 23 санные подводы.
По лучшей зимней дороге
Возчиков нанимала канцелярия, из числа которых выбирала 20 на весь путь опытных крестьян, уже сопровождавших караваны. Ниже приводится описание некоторых подробностей путешествия немецким естествоиспытателем К. Леденбургом, посетившим Алтай в начале XIX века и возвращавшимся домой, в Германию: «Когда я, кроме собственного гужевого экипажа, имел еще двое больших саней, в которых упакованы коллекции, мне казалось более благоразумным примкнуть к каравану, чтобы в случае какого-нибудь несчастья во время поездки рассчитывать на постороннюю помощь. Такие караваны, которые доставляют в Санкт-Петербург золотоносное серебро, добытое на Колыванских горных заводах, отправляются отсюда трижды в течение зимы и в основном на крестьянских лошадях, за что крестьянам выплачиваются прогонные деньги (за каждую лошадь платится 0,5 копейки за версту), поскольку такого большого количества лошадей, которые необходимы для транспортировки огромных грузов, на почтовых станциях нет, ведь они рассчитаны в основном на проезжающих. Первый караван, как правило, бывает самым большим, ибо он идет по лучшей зимней дороге в наиболее благоприятную пору. Караван, с которым я пришел, вез около 245 пудов золотосодержащего серебра, его сопровождал горный офицер, военный офицер и солдаты местного горного гарнизона. Это требуется не столько для безопасности, сколько потому, что при множестве груженых саней часто что-нибудь разлаживается и происходит задержка, а под наблюдением военнослужащих все это скорее исправляется, да и вообще на всем пути больше порядка».
Серебро и золото перед отправкой закупоривали в деревянные, добротно окованные железом ящики с номерами. Возы также пронумерованы, расписаны каждый на какого-нибудь конвоира, крестьянина.
Из инструкции: «Имянным указом Е.И.В. повелевается: при отправлении караванов с серебром, золотом никогда не полагать тяжести на одну лошадь более десяти пудов. Равномерно располагать груз на каждую повозку, знать, сколько ящиков и на какой повозке, и иметь регистр, в коем кроме протчего указан конвойный солдат».
Документы, открывающие любые двери
Василий Сергеевич руководил экспедицией, отвечал за доставку груза, должен был сдать его в Санкт-Петербурге и закупить там разное оборудование для алтайских заводов. Также он должен был следить, дабы в караван не сел никто посторонний. В то время офицеры любили заработать, подвозя попутчиков. Здесь был ценный секретный груз, к тому же не стоило перегружать телеги и сани.
Василию Чулкову помимо всего выдали «подорожную грамоту», где объяснялось, что ее предъявитель совершает поездку по поручению Ее Императорского Величества Екатерины II. Выписывалась она от имени императрицы и предъявлялась на почтовых станциях, различных заставах на право беспрепятственного проезда на всем пути исследования, с отметкой о времени пребывания и убытия в том или ином пункте по пути следования каравана.
Кроме подорожной Василий Чулков, как для особого случая, получил лист для смотрителей станций — о безостановочном отпуске лошадей на случай заболевшей или павшей крестьянской, его отпечатали на специальном бланке.
В те годы без подорожной или иного документа, удостоверяющего личность командировочного и цель поездки, нельзя было выехать за черту города. Караульные офицеры у застав записывали проезжающих в особые списки, а командировочные отмечали и записывали отпуска на заставе.
В России до конца XIX века при въезде в города и крупные населенные пункты существовали заставы — заграждения на дорогах с целью регистрации всех въезжающих и выезжающих из города, взыскания пошлин, подорожных налогов и прочего. На таких заставах помимо шлагбаума строились помещения для военной или полицейской охраны.
По 50 верст в день
Предстояло проехать более 4400 верст. Начинался путь из Барнаула, караван растянулся на сотню сажен, старт дан в районе нынешнего Старого базара, далее трактом через деревню Кривощеково Чаусского острога (ныне Новосибирской области), проехать огромную Барабинскую степь на Верхотурье, Урал, далее Казань, Москва, Новгород, Санкт-Петербург. Караван с алтайским серебром и золотом в тогдашнюю столицу отправлялся второй раз за год — первый, летний, ушел в сентябре месяце и к декабрю еще не прибыл. Далеко на лошадях ездили наши предки!
Отъехал караван утром 2 декабря 1771 года. При поверстной оплате дальних перевозок тех лет в 0,5 копейки за одну версту — оплата возчиков, лошадей, постоялых домов, конвоя в один конец до Санкт-Петербурга — расходы составили 906 рублей 12 копеек. В среднем караван проходил до 50 верст в день, делая остановки на день-два в городах. Впереди каравана следовал капрал с двумя солдатами с разницей в 12–18 часов, чтобы приготовить место для отдыха и пищу — кулеш или похлебку обычно на костре, для всех.
Как было написано выше, у Василия Чулкова была инструкция, в ней подробно расписаны действия горного офицера каравана по пути далекого следования: «При переезде через Волгу и других, где проезжать будут, требовать офицеру от кого следует коим образом, по которому месту проехать безопасно, смотреть, чтобы ни один возок либо сани на другой не наскочили и находились один от другого от 5 до 10 сажень, ровно и при спусках с гор, буераков, в разбитых местах смотреть офицеру и с конвойных взыскивать, чтобы каждый возы либо сани препровождал зело осторожно и всеми мерами охранял от повреждений или разбития, при поломке совокупно друг с другом помогать, при отдыхе лошадей становить в безопасное место (от огня и воды, худого люда и прочее)».
По нынешним понятиям, «технике безопасности» и людям, сопровождавшим караван, и лошадям уделялось большое внимание. И, конечно же, отказ от алкоголя: «наипаче воздерживаться от горячих напитков, от которых всякое зло происходит».
Почтовая станция находилась в ведении чиновника — станционного смотрителя. В обязанности его входило проверять подорожные, сверять обозначенный в них маршрут, чин и звание командированного или путешественника, получать прогонные деньги (за каждую лошадь и версту), отпускать лошадей. Все главные дороги Российской империи с середины XVIII века уже были размечены верстами (1 верста равняется 1067 метрам), через каждую версту ставили столб с цифрами, на одной стороне столба обозначалась пройденная верста, на другой — оставшийся путь до конечного пункта, обычно городов. Российское правительство уделяло большое внимание созданию новых дорог и поддержанию в порядке старых. Тогда их называли «почтовыми дорогами», в наше время — это федеральные трассы, которым тоже уделяется большое внимание.
Заболевший солдат
Самая продолжительная остановка на три дня была в Екатеринбурге. По пути, еще в Ишиме, заболел один конвойный солдат. Его определили в местный госпиталь, было описано казенное и собственное имущество, которое принял под расписку комиссар госпиталя, сообщено письменно в штаб местной военной команды с требованием после выздоровления отправить в свою горную команду. Ружье, запас пороха и пуль остались в караване, у капрала. Все расходы, до полушки, Чулков записывал в журнал, у бочонка с деньгами постоянно держался караул. В архивах найдены цены «на пропитание в постоялых дворах». Ломоть ржаного хлеба с маслом, солониной и жаркое стоили 4 копейки, похлебка с мясом — 3 копейки. Самым дорогим был кофе, в те времена редкий и экзотический продукт.
«Наверное, по прошествии многих лет, изменения социальных строев, нынешнего образования, технологий, техники мы как-то снисходительно относимся к предкам XVIII века, а зря. Умные, изобретательные и практичные люди. Трудно поверить, но у берггешворена Павловского завода наряду с инструкцией была таблица сроков прохождения каравана с драгоценным металлом по городам», — уточняет Александр Коленько.
За караваном гнались волки в степи
На два дня караван остановился в Москве. Наступил март, чернел и таял снег, лошади уставали. Зимние повозки продали с аукциона при местном полицейском чиновнике, купили телеги. Снимали шубы, прятали тулупы. Тяжелогруженые телеги с серебром и золотом с далекого Алтая въехали в Санкт-Петербург, уже совсем весенний, без снега.
Все многократно перекрестились, глядя на купола первой попавшейся в городе церкви. Путь прошел успешно, не считая заболевшего солдата, ремонта нескольких саней, замену двух лошадей да израсходованного пороха и пуль — солдаты стреляли в Барабинской степи в преследовавших караван волков.
Василия Чулкова организация работы на монетном дворе удивила: никаких задержек, хотя драгоценный металл свозился из многих мест российского государства. 3 марта 1772 года, в день прибытия каравана, Чулков передал документы о прибытии секретарю императорского Кабинета, через час у него в руках было предписание «статскому советнику и монетной канцелярии главному судье Шлаттеру» о приеме серебра и золота.
Проверяющие проверили все ящики, собирая весь драгоценный металл, вплоть до пылинки. Взвесили весь груз, убедились, что цифры совпадают. Василию Сергеевичу выдали подтверждающие документы. В архиве сохранилась квитанция монетного двора за размашистыми подписями Шлаттера, Чулкова и казначея Коробова, свидетельствующая, что груз сошелся полностью по весу и пробам.
Отдохнули и домой
Возчики, конвой, да и офицеры прибыли в Санкт-Петербург уставшие, измотанные столь длинным путем. Требовался отдых, расчет возчиков, солдат на проживание в столице. Чулков откупорил второй бочонок с монетами. В Санкт-Петербурге берггешворен пробыл больше месяца, ждал распоряжений императорского Кабинета, не спеша делал покупки для заводов, которых набиралось на 15 телег.
Обратный путь караван прошел быстрее, в подорожной у Чулкова отмечено: Санкт-Петербург — Нижний Новгород — Пермь — Тюмень — Омск — Тырышкино — Медведская — Барнаул. На Алтай они вернулись 8 июня 1772 года. По прибытии каравана в Барнаул все финансовые документы сдали в канцелярию Колывано-Воскресенского горного начальства, комиссию заводских счетов.
Как и следовало ожидать, на горного офицера посыпались почести уже по прибытии в столицу с караваном. Через три недели Василий Чулков жалован очередным чином гиттенфервальтера, а также императорский Кабинет распорядился выдать ему 25 рублей. Эта поездка стала началом большой карьеры горного офицера Павловского завода Василия Чулкова.
