В вуз — за компанию
— Леонид Гидальевич, что подвигло вас выбрать профессию адвоката?
— После школы поработал на заводе «Трансмаш» в Барнауле, три года в армии отслужил, за плечами была только школа рабочей молодежи. Мама меня «точила», чтобы шел дальше учиться, хотя у меня не было никакого желания.
— Почему выбор пал на Томский госуниверситет?
— За компанию. Еще в армии мой товарищ сначала собирался в Москву, но там нужно было сдавать на приемных экзаменах математику, а я любил ее только издали. Начали искать, в какой вуз можно было поступить, чтобы не сдавать точные науки. Так возник на горизонте Томский госуниверситет.
После окончания там же полугодовых подготовительных курсов я поступил успешно на очное отделение по специальности «правоведение». В отличие от друга. Это было в 1962 году.
— Чем запомнилась учеба в вузе?
— ТГУ — это фирма. Преподавательский состав был исключительно высокого уровня. Томская профессура комплектовалась из ссыльных. Из тех, кто создавал конкуренцию центру. Наиболее подготовленные и демократичные, прямо скажем, бунтари, были собраны в ТГУ и Свердловском юридическом институте (ныне — Уральский государственный юридический университет. — «МК»). Они работали преподавателями во многих поколениях. Если такой учитель вас отметил, что вы серьезно относитесь к учебе, он просто так не отпустит, а будет вести по жизни.
И мы их помним: Андрей Иванович Ким, Вадим Донатович Филимонов, Виктор Нифонович Щеглов, Иван Васильевич Федоров и другие. Были те, кто прошел войну, например, Владимир Петрович Бурчанинов… Это профессура с большой буквы.
По другую линию фронта
— Как получилось, что вы буквально со студенческой скамьи стали адвокатом? Большинство к этому приходит с другой стороны линии «фронта»: из следствия, прокуратуры, уголовного розыска и т. д.
— Случайно. О карьере адвоката у меня не было даже мыслей. В 1966 году после окончания университета меня направили в отдел социального обеспечения Барнаула. Не горел желанием там трудиться, у меня были другие планы, но полгода пришлось отдать этой работе.
Потом все внезапно изменилось. На Мало-Тобольской улице в Барнауле располагался в то время учебно-консультационный пункт, позже филиал ТГУ. Я туда иногда захаживал, потому что там было много знакомых среди преподавателей и студентов.
Однажды зашел, а там как раз проходил госэкзамен. Из аудитории вышел Андрей Иванович Ким, который очень хорошо меня знал, именно с его благословения мне и разрешили сдать экстерном два курса. Потому что экстернат был не в почете, и давали разрешение на это очень редко.
…Когда он меня увидел, спросил: «Ты где?» — «В собес направили». Он посмотрел на меня оторопело. Я ему объяснил, что, мол, мест больше в Алтайском крае не было, вот и определили на замещение свободной вакансии.
И тут вышел председатель госкомиссии, заведующий отделом административных органов крайкома КПСС Рычков, по тем временам большой начальник. Тогда Андрей Иванович обратился к нему: «У тебя с кадрами хорошо?» — «Не очень». — «А у меня один из лучших студентов — в собесе. Непорядок». На что Рычков предложил прийти к нему на прием. Когда пообщались, он поинтересовался у меня, куда я бы хотел пойти. А накануне мы на семейном совете с супругой (она уже работала в суде) решили, что для моего характера наиболее подходящая работа — адвокатом. Я об этом и сказал Рычкову. Так и попал в адвокаты.
И 22 февраля 1967 года меня приняли в стажеры Алтайской краевой коллегии адвокатов. С тех пор как на галерах.
Из суда — под конвоем
— Ваше первое дело?
— …Две недели простажировался — зовет меня к себе шеф, Дмитрий Иосифович Остролуцкий, фронтовик: некому идти в процесс [в суде]. Человек на десять. Ребята, что постарше, отбирали велосипеды у младших. На юридическом языке это —
грабеж. Получил, таким образом, боевое крещение: моему подопечному дали условное наказание, хотя грозил реальный срок. Потом этот парень работал водителем и, когда проезжал мимо, всегда салютовал звуковым сигналом: мол, спасибо.
— Что запомнилось больше всего из тех времен?
— Очень мало тогда было адвокатов, а край большой, поэтому приходилось часто ездить в командировки. В один год, подсчитал, у меня было 264 (!) командировочных дня. Дома я практически не жил. Очень трудно было. Но я ни разу об этом не пожалел. Потому что это был бесценный опыт, которого нигде больше не наберешься. Особенно на судебных процессах в деревнях, районах. Тогда людям это было интересно, в клубах собиралось по 500-1 000 человек.
— С какими сложностями приходилось сталкиваться?
— Большинство населения смотрело тогда на адвоката как на соучастника преступления. Выступаешь в клубе, крики из зала: «Не слушайте его, он сам такой». После процессов о жестоких убийствах, изнасилованиях приходилось выходить из зала суда под конвоем: народ готов был разорвать. А что делать? Работать-то надо!
Постепенно положение исправлялось, люди начинали понимать, что не мы убийцы, приходилось объяснять, что мы защищаем не преступление, а человека, который попадает в разные обстоятельства.
…Тогда очень много «отвешивали» за зерно: хлеб был стратегическим продуктом. Установка КПСС была такова, что таких расхитителей социалистического имущества нужно судить по полной программе. Так вот, одного парня, работавшего водителем и возившего урожай, соседка уговорила сгрузить целую машину зерна ей в ограду. Его, естественно, «сгребли» представители правопорядка, поднялся нешуточный ажиотаж. Меня назначили защитником на этот процесс.
Дела такого рода относились тогда к подсудности краевого суда. Посмотрел: парень хороший, семья нормальная. А срок грозил серьезный. Я искал какие-то положительные моменты в его биографии, встречался-общался с родителями. А у него была такая история, о которой написали даже газеты: он спас ребенка, который попал в выгребную яму. Услышал крики о помощи, когда проходил мимо.
Грех было не воспользоваться таким козырем. А этому парню вменялся еще один эпизод, с которым я был категорически не согласен и написал жалобу в Верховный суд СССР. Родственники оплатили мне проезд до Москвы, где во второй инстанции рассматривалось дело. К счастью, я этот процесс выиграл, второй эпизод отменили и определили условную меру наказания. Ему дали срок, но не такой жесткий, какой просила сторона обвинения, — так называемую «химию», условно, но с обязательным привлечением к труду.
То есть в Барнаул я вернулся с победой. А над кем? Председателем краевого суда и прокурором края! Потому что в Барнауле процессом руководил сам председатель краевого суда: одно-два дела в год он был обязан рассматривать. Как и прокурор края. Вот они и собрались вместе, и я с ними в одну компанию. Дело было настолько важным, что присутствовал сам первый секретарь райкома партии…
…Прокурор края после этого года два-три со мной не здоровался, а председатель крайсуда — человек мудрый, понимающий — мимо проходил и дружески пожал локоть. Работа есть работа!
Лучшая из юридических профессий
— В каких наиболее значимых делах пришлось вам участвовать?
— Позже я перешел на специализацию по так называемым хозяйственным делам, где видные и крупные руководители солидных организаций, по мнению следствия и обвинения, перепутали свой карман с государственным. Среди знаковых отметил бы знаменитое «Дело о 600 миллионах», по которому был вынесен в конце концов оправдательный приговор. Защищал бывшего начальника ГАИ края. Были и другие дела…
— Помимо профессиональной работы, вы очень активный общественный деятель…
— Я был в свое время, как считаю, случайно избран председателем Алтайской краевой коллегии адвокатов. До этого у меня никогда не было руководящих должностей, и меня это полностью устраивало, потому что я всецело отдавался профессии, спокойно работал. Тем более что у руководства коллегии я всегда был не в чести, потому что у меня всегда было особое мнение, которое не каждый мог высказать вслух. Ко времени моего избрания у меня было 22 (!) выговора, и избрание меня председателем — это нонсенс. Один из выговоров меня особенно вдохновляет на дальнейшие действия: «По слухам…».
О результатах этой работы говорит такой факт: в 1993 году в коллегию входило 242 адвоката, сегодня во всей палате больше 800. Работаем по новому закону от 2002 года: создана Адвокатская палата, адвокатские конторы по всему краю. Наша палата входит в десятку лучших в России.
Мои достижения — это работа моей команды, нашей адвокатской корпорации. Например, Галина Владимировна Харламова, вице-президент Адвокатской палаты. Очень грамотный профессионал, с ней мы работаем вместе почти четверть века — в нынешнем апреле будет 24 года.
— Вы — основатель династии юристов…
— Да, старшая дочь Татьяна — адвокат, младшая, Юля — мировой судья (супруга Елена Петровна — кандидат философских наук, доцент, работала в БГПИ, ныне в АлтГПУ. — «МК»), внучка Марина также работала раньше адвокатом, сегодня — в Правительстве края.
— О раз и навсегда сделанном профессиональном выборе не пожалели?
— Ни разу! Это одна из самых, на мой взгляд, лучших юридических профессий.