«Этот мальчик будет хорошим солдатом»
— Алексей, как начался ваш путь в Афганистан?
— В 1985 году я изучал на втором курсе Алтайского политехнического института (ныне АлтГТУ. — «МК».) технологию машиностроения, когда попал в так называемый «студенческий набор» (мобилизовали из вуза) в ряды Советской армии.
Физически был достаточно крепким, поэтому прошел по медкомиссии в ВДВ. Это был сознательный выбор, потому что еще в первом классе в рубцовском музее Славы пожилая сотрудница, которая принимала нашу группу на экскурсию, увидев меня, внимательно посмотрела и сказала: «Этот мальчик будет хорошим солдатом». Никто ничего не спрашивал…
В октябре 1985 года получил повестку из военкомата, оформил в институте академический отпуск, дома попрощался с родными и отбыл в Фергану (город в Восточном Узбекистане в южной части Ферганской долины, административный центр Ферганской области. — «МК».), где находился учебный полк.
Это была очень своеобразная тренировочная база, где основной упор делался на психологическую подготовку. А также развивали самообладание, то есть умение переносить физические и психологические нагрузки длительное время.
Через три месяца подготовки большинству курсантов было все равно, куда ехать, лишь бы оттуда увезли. Потому что за это время вследствие систематических нагрузок доходило до того, что ночью просыпались от боли из-за ужасных судорог в мышцах. Несмотря на то, что туда были отобраны физически довольно подготовленные новобранцы. Во время тренировочных марш-бросков при полном снаряжении бывало, что бойцы падали замертво. 70% переболели гепатитом, потому что, когда жили в горах на полевых сборах в палатках, мало кто мог себя удержать в руках и не хлебануть из речки. За несколько дней интенсивных длительных нагрузок некоторые теряли не только в весе, но и ломались психологически, «теряли лицо».
По прозвищу Медведь
— В какое подразделение вас определили?
— В роту связи. В ней находились ребята из Украины, Белоруссии, Подмосковья. Народ молодой, агрессивный, 18 лет — возраст самоутверждения. Поэтому частенько приходилось постоять за себя, инстинкт самосохранения, деревенская закалка давали о себе знать. Как у меня это получилось, судить не мне, но вскоре ко мне приклеилось прозвище Медведь.
Хотя был один «доброжелательный» сержант, его постель располагалась на нижнем ярусе кровати подо мной. Так вот, он чуть ли не каждое утро не упускал случая уколоть меня иглой или еще чем острым и с улыбкой приговаривал: «Такие, как ты, на войне не выживают».
…У связистов только радиотехническое снаряжение весило более 20 кг. То есть зимой приходилось экипироваться лежа и потом, опираясь на оружие, вставать на ноги. Переходы были не менее чем за 30 километров от базы на три-пять дней.
За три месяца обучили пользоваться радиостанцией, навыкам стрельбы. По эмоциям, по нагрузкам и переживаниям это время для меня было сопоставимо с адом на земле. Если на начальном этапе большинство из нас подтягивалось
12-15 раз в сапогах, то к выпуску из учебки почти никто не дотягивал и до 10. Упор делался больше на выносливость и доведение до автоматизма навыков действий в боевых условиях.
…Из Ферганы в феврале 1986 года нас на ТУ-154 доставили на пересылку в Кабул, столицу Демократической Республики Афганистан, а далее — на вертолете в город Гардез, в 56-ю Отдельную десантно-штурмовую бригаду (ОДШБр).
— Каковы первые впечатления от другой страны?
— Очень интересный ландшафт. Горы. Гардез, по сравнению с Кабулом, городок небольшой. Летная часть и ДШБ. Высота над уровнем моря — 2 500 м. Общие впечатления: ограниченное количество воды, иногда еды. Зимой очень холодно, летом — очень жарко. Днем + 30, ночью 0, даже летом. На высоте более 3 000 м зимой при каждом дуновении ветра костер прилипает к земле. В ватных бушлатах и штанах, в тулупе и валенках на ветру стоишь как голый. А при движении к месту «засады» — мокрый от пота, только присел и через две минуты замерз. Зимой — снега по пояс, летом — щебенка на склонах… Человек становится скоплением инстинктов и рефлексов, сжимается как пружина.
Из учебки — на дорогу смерти
— Пригодились навыки, полученные в учебке, в боевых условиях?
— Атмосфера — сразу отличная от учебки. Нас привели в клуб и начали разбирать по подразделениям. Первоначально я попал во взвод управления начальника артиллерии бригады. Моя специфика — выходы с офицером-артиллеристом на засады, на рекогносцировки, сопровождение колонн со спецподразделениями — саперами и разведчиками, обеспечение связи, корректировка огня артиллерии.
— Ваш первый выезд на боевое задание...
— Сопровождение колонны. Выехали в Кабул, через затяжной с серпантином перевал по так называемой «мухамедке» — дороге смерти. По обочинам с обеих сторон — остовы сгоревших машин, воронки.
Солнечный день. Заезжаем в «зеленку» (зона с обильной растительностью) — трава, кусты, деревья. И оттуда начинают «поливать» сплошным огнем. Как в кино, очень мало общего с реальностью: солнце, небо голубое, птички щебечут — и смерть вокруг.
Мысль из ниоткуда: возьми подсумок. Нагибаюсь в нишу, слышу странный звук (позже выяснилось, что кузов спецавтомобиля связи «прошило» очередью из крупнокалиберного пулемета)… Наши БМП в это время развернулись и подавили огнем противника…
Когда вернулись назад, начался осмотр техники, меня подозвал водитель и показывает пробоины по борту «будки», сокрушаясь, мол, только залатали — опять пометили. Я смотрю: очередь прошла примерно там, где я сидел, но в этот миг нагнулся за подсумком…
…Через пару недель следующая колонна остановилась после выхода из «зеленки» на перекус. Костер разожгли тушенку подогреть. Накрыло огнем гранатомета из «зеленки»... Погибли девять бойцов. Три человека моего призыва, еще стольким же домой ехать, а остальным — полгода до дембеля...
У каждого — свой путь
…К концу первого года меня стали убедительно приглашать в разведроту. Командир взвода пытался отговорить: «Куда ты лезешь? Там то караван, то рекогносцировка...» Но у каждого свой путь — через неделю я настоял на переводе в разведроту. Был октябрь 1986 года…
От нашей базы до Пакистана около 60 км. Оттуда идут караваны, подготовленные группы, в летний период — ежемесячно, зимой — с меньшей интенсивностью. На лошадях, верблюдах, мулах, ослах — с определенными задачами: оружие, наркотики, диверсии и попутно товары широкого потребления. Задача разведчиков — перекрытие караванных путей, уничтожение «духов», изъятие оружия и боеприпасов.
Встречая караван, обычно пропускаем беспрепятственно дозор противника. Затем в начало и конец колонны огонь из огнемета «Шмель» (гранатомета «Муха»). Караванщики не понимают, откуда стрельба. И, пока паника, идет перекрестный огонь на поражение. Ночью осветительными снарядами поддерживает артиллерия. Когда все кончено, спускается группа досмотра.
…У нас в роте служили два брата из Волгограда — Аркадий и Роман Белые. Однажды при досмотре одного из караванов на Романа неожиданно выскакивает азиат-китаец и практически в упор пытается в него выстрелить... Осечка! Китайские автоматы от длительной стрельбы заклинивало, некачественные были. Тогда китаец отбрасывает автомат и кидается в рукопашную с криком «Кия!» Роман нажал на спусковой крючок автомата и не отпускал, пока не закончился магазин. Он сделал из китайца просто решето…
Когда досмотрели, оказалось, действительно китайский инструктор. Там же был итальянский корреспондент с видеокассетами, на которых этот инструктор вел занятия с «духами»… За этот караван участники с нашей стороны были отмечены госнаградами…
О дыхании смерти
— Довелось самому почувствовать «дыхание смерти»?
— Расскажу один эпизод. Ехали на операцию по «мухамедке». На повороте, на выходе из «зеленки», прекрасная поляна. На ней поднимается во весь рост красавец-бородач, примерно в 30 метрах, вскидывает гранатомет. У него хватает времени определить траекторию, хорошо прицелиться и произвести выстрел. Тем более что мы в движении, дистанция сокращается. Но он, видимо, переоценил свои возможности, курнул лишнего для храбрости… Его качнуло в момент выстрела. И это мгновение, как в кино, растягивается во времени, и все мы, шесть человек, сидящих на броне боевой машины, наблюдаем это: встал — хлопок — качнуло — выстрел — болванка летит в нашу сторону… У меня было такое ощущение, будто бы панама съехала на затылок — граната прошуршала над головой и взорвалась сзади, мгновенно все стволы развернули в сторону выстрела, все «порубив в капусту». Эта секунда показалась вечностью…
— Что самое приятное из воспоминаний? Кроме того, что вернулся домой целый и невредимый…
— Когда приходишь с задания, помылся в бане, заходишь в расположение, откидываешь одеяло, а под ним настоящее чудо — белая хрустящая простынь… Это счастье непередаваемое.
— Как вернулись к мирной жизни?
— На войне — адреналин, конкретное дело, герой. Жизнь может оборваться на полуслове. О будущем не думаешь, живешь одним днем. В мирную обстановку вернулся — все обнуляется, тут другая жизнь. Надо этот тумблер переключить. Если не переключил — финал печальный. То есть человек остается в том же возрасте, в том же состоянии войны. Ему уже 50, а он застрял в 20-летнем возрасте…
В 18-20 лет психика еще не устоялась, не сформировалась, той информации, которую получаешь в экстремальных условиях, слишком много для юного сознания. Но при этом все наносное, вся «шелуха» исчезает, человек становится настоящим — таким, как есть, а не каким хочет выглядеть. То, что человек видит, ощущает и переживает на войне, просто разрывает его изнутри. Многие с этим не справляются. Говорят, человек сломался: его просто раздавили собственные переживания, он не нашел этим чувствам и эмоциям безопасного места в своей душе… Я вернулся — сумел переключить тумблер…
