«В то время как вся страна ликовала, отмечая победу в Великой Отечественной войне, на горизонте оставался другой очаг, который в своих замыслах вынашивал захват Дальнего Востока вплоть до Урала, — японский милитаризм. Поставить точку в этой борьбе было суждено Красной армии. Мне пришлось принимать активное участие в Советско-японской войне и разгроме миллионной Квантунской армии.
Эта отдельная война длилась для нашего Забайкальского военного фронта недолго — 24 дня. Но иногда и полчаса боя могут засесть пожизненным осколком в душе. Хватит этих минут до старости, а то и на то, чтобы уйти в мир иной. Те, кто был на огневой, знают, что это — целая жизнь. За несколько недель наше подразделение прошло с боями путь в направлении Хайлара (Китай) через Большой Хинган (Китай, Маньчжурия), Цицикар, Таоань, Чангунь и Ципин. Дорогу эту мы преодолевали под палящим солнцем, шагая по просторам ковыльной пустыни Гоби.
На новые рубежи
Японские милитаристы многие годы разрабатывали планы захвата советского Дальнего Востока. Как проходила грандиозная подготовка к воплощению этих замыслов, мы видели своими глазами. Наша дивизия находилась у железнодорожных путей в Забайкальском крае (станция Даурия). С весны 1945 года в направлении Китая шло постоянное движение воинских частей. Мы понимали, что японцы в Маньчжоу-го готовятся к чему-то грандиозному.
На пограничной территории время от времени шли провокации. На маньчжурской границе с СССР японцы держали крупные военные силы — Квантунскую армию, готовую к нападению в любое время. Их солдаты и вооружение дислоцировались на территории в 13 700 км железных дорог и 22 тысячи км автомобильных трасс. У них в распоряжении было 133 аэродрома, более
2 000 посадочных площадок, 870 крупных военных складов, 17 укрепительных районов, каждый из которых занимал 50-100 км по фронту и до 50 км в глубину. Нужно учесть, что Квантунская армия удвоила свои вооруженные силы за лето 1945-го. Они держали отборные имперские дивизии.
В воздухе витало предчувствие... И вот в середине июля 1945-го наше подразделение подняли по тревоге в полном боевом снаряжении. Нам предстояло совершить марш-бросок к границе с Маньчжурией. Прибыв на место, несколько дней мы занимались боевой подготовкой, а в ночь на 9 августа наши передовые части и разведывательные отряды сломили охраняемые границы японцев и двинулись форсировать реку Аргут на территории противника.
Так начался период наших последних в многолетней войне сражений. На вражеской земле нам угрожали не только войска японцев, но и тяжелые естественные условия — летние муссоны приносили частые и сильные дожди. Когда наш Забайкальский военный фронт шел в наступление через пустыню Гоби, сырость сменялась иссушающим пеклом. В небе — ни птицы, только солнце прямыми лучами прожигало солдатскую одежду. Вправо, влево, вперед и назад колышется ковыль, а где-то вдалеке на пригорках пасутся отары овец и верблюды.
Безводие... Ни глотка воды во фляжках, неимоверная жажда, а впереди — только мираж. Во рту все пересохло, губы слипаются, нечем даже сплюнуть. Водовозы и самолеты доставляли канистры с питьем, но на сколько их хватало, с учетом того, что мы двигали в составе полка... Радовала только разведка, которая доносила, что за десятками километров впереди есть озеро или река. В нас теплилась надежда, но что будет дальше — не загадывали.
Больше 600 км прошли, прежде чем добрались до Большого Хингана. Горный хребет местами так высок, что вершины его скрываются в облаках. По пути до пункта назначения останавливались в одном из русских сел. Здесь жили наши соотечественники, бежавшие от Октябрьской социалистической революции. Правда, самих людей не видели. Вокруг — все будто вымерло. Через старосту поменяли там несколько лошадей, выбившихся из сил, и уже перед сумерками двинулись дальше в путь. Когда стемнело, мы с ребятами по приказу командира батальона Набокова остались на ночь с повозками, ездовыми пулеметами и минометами рот. Выбрали место для ночлега, организовали круговую оборону, нацелив пулеметы на все четыре стороны, а ранним утром по нашему узлу был открыт огонь... Из пулемета мы открыли встречный и держали его до самого рассвета, а поутру взяли четверых в плен. Нападавшими командовал крепкий белогвардеец из села, где мы меняли лошадей.
Крайнее сражение
На следующий день, догнав своих, мы стали вливаться в поток группирующихся для взятия Большого Хингана в Маньчжурии. Как старшему на огневой позиции мне был отдан приказ — прикрыть наступление пехоты огнем минометов. В назначенное время всеми силами артиллерийской подготовки мы открыли огонь по засеченным точкам обороняющегося противника. Пехота Красной армии, преодолевая препятствия, двинулась в сторону вражеских войск, как вдруг с правого фланга противник внезапно открыл кинжальный огонь. Чтобы войска могли продолжить движение, я перенес точку поражения противника. От рубежа к рубежу нам удалось выполнить поставленную задачу: господствующая сопка была взята.
В это же время основные танковые соединения преодолевали Большой Хинган по единственной автодороге. Каждый крутой поворот был тщательно пристрелен противником. Слева от трассы — вертикальные гранитные отвесы, справа — пропасть такая, что и дна не видно. Без тщательного контроля нашим танкам хода вперед не давали.
По укрепившемуся противнику массовый огонь был обрушен на всех фронтах войны. В итоге спустя пару недель после начала наступления наши войска нанесли поражение Квантунской армии. 19 августа 1945 года японские войска с белыми флагами почти повсеместно стали спускаться с предгорий Большого Хингана. Часть самураев сопротивлялась еще некоторое время. Ночами, заставая врасплох, они вырезали целые подразделения советских солдат.
Земли оккупантов
После того как Квантунская армия была разгромлена, наш путь лежал через Цицикар до города Ципина, нашей конечной боевой цели. Шли через поля, населенные пункты и видели воочию «работу» японских оккупантов. Особенно запомнилась архинищенская в те времена жизнь китайской деревни. Приходилось бывать в жилищах, называемых «фанзами». Они, как правило, обносились глинобитными заборами. За ограждениями можно было обнаружить хорошо ухоженные земельные участки и массу живности — гусей, кур, собак. В один из таких домов нас пригласили в гости и угощали солеными, немного протухшими яйцами. Мухота была кругом невозможная! Такого нищенства, как в Китае, я не видел, пожалуй, нигде.
Самые бедные китайцы жили в глинобитных постройках на окраинах. В глубине, ближе к центру городов стояли роскошные строения. Китайский народ в большинстве своем встречал нас, советских воинов, восторженными криками. Старики и молодежь держали в руках разноцветные флажки, портреты Сталина. Но были и другие: бандитские группировки, называемые хунхузами, улыбались при встрече, прикладывали руки к груди, до пояса отдавали поклоны, выкрикивая: «Капитана шибко шанго!», а ночами уничтожали наших офицеров.
28 сентября 1945 года мы выполнили боевую задачу, достигнув города Ципин. Как нам стало известно, задолго до этого, 2 сентября, был подписан акт о капитуляции Японии. Разгром Квантунской армии ускорил окончание Второй мировой войны. Наши войска пленили 148 японских генералов, 594 тысячи офицеров и солдат, а военные действия по поражению противника увенчались блестящей победой.
В послании на имя Иосифа Сталина Гарри Трумэн (президент США. — «МК».)писал: «Мы глубоко ценим великолепный вклад, внесенный могучим Советским Союзом в дело цивилизации и свободы. Вы продемонстрировали способность свободолюбивого и в высшей степени храброго народа сокрушить злые силы варварства». Такая высокая оценка была дана нашему народу политическими деятелями, которые ненавистно относились к Советскому Союзу, к строительству коммунизма. Хотя нынешние отдельные фальсификаторы попытались перевернуть все с ног на голову, история есть история, изменить ее никто не может. Победа советского народа — это истина».
