Чемальский зажор
— Геннадий Яковлевич, могут ли проливные дожди спровоцировать природные катаклизмы такого масштаба, как в этом году на Алтае?
— Могут, если за короткий промежуток времени выпадает трехмесячная норма осадков. Пропускная способность рек, даже довольно крупных, таких, например, как Обь (одна из крупнейших рек в мире), не такая уж мощная. Это в особенности касается горных рек: горные долины всегда уже, чем равнинные. Вода устремляется по узкой горной долине, при этом вызывая наводнение в близлежащих территориях, затапливая дома, если эти строения находятся на низком уровне относительно уровня воды. Так, каждая река имеет поймы: низкая затапливается ежегодно, высокая — примерно раз в десять лет. Однако строения, даже на высокой пойме, всегда будут подвергаться риску затопления в аномальные годы.
Для Алтайского региона 1969 год, так же как и 2014-й, — самые аномальные даты. Уровень подтопления аналогичен. Если зайти в машинное отделение Чемальской ГЭС, можно увидеть сохранившийся портрет Орджоникидзе, который сегодня служит показателем уровня подтопления 1969 года. Здание в свое время более чем наполовину ушло под воду. Современный снимок, сделанный в паводок 2014 года, показал точно такой же уровень.
— Нынешние меры, которые повсеместно используют для борьбы с водной стихией, могут служить препятствием для стихии?
— Конечно, для столь масштабного наводнения нет. Но человек за годы опыта накопил знания о закономерностях развития природных явлений, и на случаи подобных ситуаций разрабатываются рекомендации. Мы можем прогнозировать вероятность бедствий, их повторяемость. Другой вопрос, сможет ли человек к ним подготовиться и реализует ли рекомендации на практике.
Приведу примеры действий по упреждению природных катаклизмов. В 2005 году в районном центре Чемал случился зажор — явление, связанное с резким сбросом снежной ледовой массы по горным рекам, которые не успели покрыться льдом. Это происходит в моменты, когда характерно аномальное потепление климата в осенне-зимний период. Особенность формирования льда на горных реках такова, что в отличие от равнинных рек, где постепенно намерзают забереги, сковывается лед, в горных реках за счет большой скорости течения намерзает дно. Когда начинается резкое потепление, вся эта масса срывается и идет вниз по течению, захватывая по долине много снега, со скоростью пять-шесть километров в час. Но, если эта снежная лавина доходит до какого-то препятствия, она перегораживает основной сток и начинается подпор.
Такая ситуация и произошла в Чемале. Остатки старого моста, захламленность береговой зоны была такова, что зажор встретил преграду на своем пути, дальше стока у него не было. Местные руководители посчитали, что Чемальское водохранилище явилось препятствием для схода зажора, поскольку оно имеет горизонтальную направленность. То есть если бы был естественный уклон, масса ушла бы в Катунь и ничего бы не произошло. На самом деле это не так. Дело в том, что сам поселок Чемал находится на поверхности второй пойменной террасы Катуни. Это горизонтальная поверхность. Поэтому, когда зажор дошел до этой поверхности, естественно, стал снижать скорость, и вода пошла по территории населенного пункта, где располагаются дома местных жителей, построенные по совершенно неправильному принципу — в пойме.
В этой ситуации было принято решение пропилить в Чемальской ГЭС щиты, которые накапливали воду для зимнего использования. Но, поскольку ее было не так уж и много, она быстро ушла, а поверхностный лед водохранилища лег на дно и полностью перегородил сток. В результате снежные массы продолжили движение на районный центр Чемал с еще большей силой.
Эта ситуация была подробно изучена, разработаны рекомендации, в том числе о необходимости установки ловушек выше по течению Чемала, а также о том, что недопустимо строить мосты в 1,5 метрах над водой. Оптимальная высота — 5-7 метров, и это должен быть коммунальный мост. Но на его строительство нужны, разумеется, немалые средства. Самый закономерный вывод — запретить строительство домов в пойме рек. Безусловно, понятно желание людей построить домик в живописном месте, на берегу реки, но на самом деле эта идея сопряжена с большим риском.
Село Быстрый Исток в свое время было решено перенести на более высокую поверхность из-за рисков очередного подтопления. Перенесли, но люди все равно вернулись, так как наилок от реки в пойме всегда делает почву более плодородной, благодаря чему огородники снимают за год хороший урожай.
Село Большое Угренево в 2006 году затопило почти полностью, опять-таки из-за того, что оно построено на высокой пойме. Однако это не мешает желающим снова строить в зоне подтопления туристические объекты. Если двигаться из Горно-Алтайска в сторону Бийска и заехать на мост, можно увидеть в пойме реки Бии красивое шестиэтажное здание. В этом году два этажа было затоплено. Когда строили, наверняка знали о риске подтопления. Очевидно, выгода и перспектива туристического бизнеса победили соображения безопасности и здравый смысл.
Та же история в поселке Затон, который подтапливает каждый год: ежегодно принимаются меры для компенсаций пострадавшим людям, и тем не менее местные жители не спешат переехать, живут от потопа до потопа, более того — строятся и новые дома.
Наводнение — актуальное бедствие
— Наводнения для края несут большую угрозу с точки зрения географических особенностей региона?
— На самом деле, наводнение — куда более актуальное бедствие в сравнении с теми же землетрясениями, которые считаются одними из самых страшных катастроф и несут в ряде регионов реальную угрозу. Землетрясение в Горном Алтае в 2003 году — самое мощное за всю историю нашего государства — 10 баллов, магнитуда 7,3. Но никто не пострадал, так как плотность населения в Республике Алтай очень низкая, численность чуть больше двухсот тысяч человек. Люди приспособлены к подземным толчкам, дома строятся либо рубленные, либо очень низкие с плоскими крышами. Они не страдают от землетрясений.
Что касается Алтайского края, то на нашей территории, в связи с особенностью геологического строения земли, проходят волны очень низкой интенсивности. Региону нет смысла тратиться на сооружение домов с дополнительной мощностью стен, так как угроза землетрясения не велика. Это необоснованные затраты.
А вот наводнения, паводки в регионе были, есть и будут. Основной поставщик — атмосферные осадки и ледники. Количество рек в регионе не вносит существенного вклада в угрозу наводнений, на территории Степного Алтая их вообще не так много.
Сейчас, после прихода потепления, должна начаться вторая фаза паводка. Но она будет не такой мощной. К масштабным наводнениям важно своевременно готовиться. Так как я профессионально интересуюсь этими вопросами, есть данные, что на территории, где сейчас находится Алтайский регион, наводнения куда большей разрушительной силы были 25, 20 и 8 тысяч лет назад. Это происходило и происходит системно. В прежние времена такие бедствия были связаны с изменением климата: ледниковая эпоха, потепление, наше время. За счет таяния ледников шло перераспределение воды.
— Наводнения — повсеместное явление и в последнее время. Как можно объяснить сегодняшние случаи и верить ли в глобальное потепление?
— Наводнение — обычное природное явление. Вообще же, в глобальное потепление я не верю, напротив, у нас идет эпоха похолодания, на фоне которой происходят периодические всплески потеплений.
В соответствии с теорией происхождения человека в зависимости от высоты местности над уровнем моря, человек выживает от катастроф только на абсолютных высотах — от 300 до 1 000 метров. Это его высотно-экологическая ниша, которую человек осваивал и выживал при экстремальных экологических явлениях. Об этом свидетельствуют древние археологические памятники, которые сохранились только в высотной экологической нише — это рельеф переходных зон от гор к равнинам. Западная Европа почти вся построена на равнине. Если бы они строили свои дома и населенные пункты на соответствующих высотах, они бы не ощущали последствий наводнений. Но земли мало, а численность населения увеличивается. Поэтому появляются города, поселки, которые занимают эту территорию и, как следствие, терпят бедствия.
— Алтайский край, по вашей теории, находится на нужной высоте?
— Вот Барнаул стоит не там, где надо! У нас в регионе самая благоприятная высотно-экологическая ниша — от Сросток до Усть-Семы (Республика Алтай). Имеются в виду не долины рек, которые находятся на низком уровне, а в целом высотно-экологическая ниша. Все археологические памятники располагаются выше современных русел рек. Люди того времени знали, где селиться. Даже если они и селились на низких площадках — тому не сохранилось свидетельств, мы не можем найти их следы.
— Наводнению в Чарышском районе способствовал прорыв дамбы, которая преграждала реке путь в старое русло. Оправданы ли опасения населения по поводу того, что река рано или поздно, несмотря на все старания повернуть течение, вернется в свое старое русло?
— Есть такое понятие, как русловые процессы. Я, как член научно-координационного совета при МГУ по проблемам русловых, эрозионных и устьевых процессов, знаком с работами профессора Чалова о динамике рек. Специалисты в этих вопросах дают прогнозы и рекомендации, касательно возможности возведения дамб в том числе. Так вот, специалистами неоднократно отмечалось, что в ряде случаев принимаются решения, не вполне оправданные по отношению к механизму работы рек.
Река Обь, к слову, размывает береговую зону иногда до 20 м в год. Паводок в этом году сопровождался прорывом дамбы и затоплением поселка Ильича в Барнауле. Конечно же, эти сооружения строили для того, чтобы управлять русловым процессом. Но мы не всегда можем и хотим прогнозировать последствия такого управления.
Дамбы уводят водный поток рикошетом на другую сторону. Если посмотреть на Барнаул — около мясокомбината часто происходят оползни как раз потому, что там подмывается берег за счет разворота Оби. Еще ниже по Оби — развитие мощных оврагов. Некоторые поселки вынужденно были перенесены оттого, что река начала подмывать эти районы. Исследование русловых процессов — архисложная и труднорешаемая задача, в таких вопросах нужен постоянный мониторинг, прогнозы специалистов.
